"Элоиза Джеймс. Пленительные наслаждения " - читать интересную книгу автора

нескольку недель. У него слишком много работы, чтобы маяться мигренью чаще
чем раз в месяц.
Сдерживая возмущение, он встал и прошел на другую половину комнаты. Он
был доволен своим самообладанием, что подтверждал его поднятый подбородок.
Позволить себе интимность в считанные часы после смерти отца было бы весьма
неразумно.
Возле кровати, где Габби спала этой ночью, он круто повернулся. В
гневе он был безжалостно-жестоким. - Я понимаю, ты очень страстная женщина,
Габби, - бросил он, не утруждаясь взглянуть на нее. Но так как мы
договорились быть честными, позволь мне сказать правду. Я не потерплю, если
ты станешь смотреть овечьими глазами на кого-то, кроме меня.
- Я не буду, - пробормотала она, едва дыша от испуга. Судя по всему,
Квил принимал ее за распутницу, которой невмоготу ждать окончания похорон.
- Что ты сказала? Я не расслышал. - Квил рассматривал камин, водя
пальцем по полированному красному дереву.
- Я не буду ни на кого смотреть, - повторила Габби.
- Правильно. Тогда, я думаю, мы достигнем понимания. - Он снова
повернулся кругом. - И в таком случае предлагаю сделать так, как мы
договорились вначале.
В комнате повисла тишина. Но вскоре Габби нарушила ее глубоким
прерывистым вздохом. Квил собирался уходить - она не могла этого позволить.
Может, она и не так хорошо знает своего мужа, как он только что подчеркнул,
но этот ледяной тон казался ей противоестественным.
- Подожди!
Ее голос был почти криком.
Квил, уже взявшийся за дверную ручку, обернулся.
- Что? Говори, Габби. У меня много дел. Нужно заниматься похоронами.
Она встала и пошла к нему, преодолевая дрожь в коленях. Остановилась
на волосок от него и положила руки ему на грудь, распластывая пальцы на
теплой поверхности.
- Мы еще не обо всем поговорили. - Она смотрела ему в глаза, не
обращая внимания на боль под ложечкой. - Нет, - покачала она головой, когда
Квил открыл рот, чтобы возразить. - Я не о том, что ты думаешь. У меня нет
возражений против твоего плана. - Она изогнула губы в чуть заметной
усмешке. - Я не сирена, чтобы заманивать тебя в постель, когда ум твой
рассеян горем. - Она умолкла.
Квил ничего не говорил, только смотрел на нее сумрачным взглядом.
- Иногда человеку легче перенести горе, - продолжала Габби, опустив
глаза и покручивая серебряную пуговицу на его сюртуке, - если он поделится
с другим человеком. Ты вправе усомниться, что я испытываю ту же боль. И это
естественно - мой отец еще жив. Но я пережила ужасную потерю в детстве. У
меня был друг, Джохар, которого я очень любила. После того как он умер...
Да, он умер от холеры. Это Квил уже слышал, а слушать дальше он просто
не мог. Она стояла слишком близко, и он утратил способность разумно
мыслить. От ее нежной кожи на него наплывал запах жасмина - обещание
удовольствия.
- Мы с тобой поженились, Квил, и важно, чтобы мы разговаривали друг с
другом без гнева. А когда мы вступим в супружеские отношения - не имеет
значения. - Сладкозвучный голос Габби был полон искренности. Черт побери,
опять туда же! Сколько можно напоминать о супружестве? Квил свирепо тряхнул