"Элоиза Джеймс. Снова в дураках ("Четыре сестры")" - читать интересную книгу автора

чрезвычайном восхищении идеей ее нового брака; о том, как высоко он ценил
Эразмуса; какой изящно красивой она была и насколько его (уже подросшие)
дети хотели бы приветствовать ее в качестве матери. Женевьева ждала, не
произнося ни слова, пока он не затих, как уставший часовой механизм, и затем
повернулась, также не торопясь, к Фелтону.
Он сцепил свои пальцы - длинные, красивые пальцы, - один вид которых
заставил сжаться ее желудок.
- Я разделяю энтузиазм Баббла, - сказал он очень сухо, его тону явно не
хватало этого самого энтузиазма. Она ждала, но все, что он добавил, было: -
Естественно.
- Конечно, ни о какой церемонии не может быть и речи до конца траура
леди Малкастер, - вставил Лик. - Лорд Малкастер думал, что два года - как
раз подходящий срок.
Два года траура! Эразмус явно имел на свой счет повышенные ожидания,
кисло подумала Женевьева. Даже самые набожные советовали ходить в черном
только год.
- Поэтому в данным момент времени я не могу принять ни одно из полных
энтузиазма предложений этих двух джентльменов? - спросила она Лика, лишь
слегка сделав ударение на слове энтузиазма.
- Совершенно верно, миледи.
- В таком случае, джентльмены, я хотела бы, чтобы пособие, которое вы
утвердите, было достаточным для моего двухлетнего траура в Лондоне.
Лик откашлялся.
- Как раз так случилось, что лорда Малкастера только в прошлом месяце
вызвали в суд, и джентльмен, с которым он судился, уступил ему свой
городской дом на площади Сент-Джеймс[1]. У его светлости не было времени
продать недвижимость в связи с его несвоевременной кончиной.
Площадь Сент-Джеймс! Ура! Женевьева кивнула с подобающим вдове
достоинством.
- Это вполне приемлемо.
- Умеренное содержание и городской дом более чем достаточны для
потребностей вдовы, - заметил Баббл, - особенно одинокой в период траура.
Женевьева расширила глаза и прикусила губу.
- Первейшей вещью, которую я бы хотела видеть в муже, это щедрость,
сродни той, что обладал мой дорогой, любящий Эразмус, - мягко произнесла
она. Баббл, несомненно, знал, что любое упоминание о щедрости Эразмуса было
шуткой: интересно, найдется ли в пределах сорока миль еще какая-нибудь леди
со столь же изношенным гардеробом, платье которой было бы сшито пять лет
назад и дважды перекраивалось?
Все же Баббл не был полным идиотом.
- Вы абсолютно правы, моя дорогая леди Малкастер, - расшаркался он. -
Естественно, что Фелтон и я желаем, чтобы вы имели щедрое содержание, такое,
как лорд Малкастер установили бы вам сам.
- Городской дом нуждается в полном штате прислуги, - продолжила
Женевьева. Эразмус, возможно, настоял бы на том, чтобы нанять только одну
служанку, но она помнила, как полагалось управлять домом, и что дом,
предположительно, должен был содержаться в чистоте. - И я хотела бы, чтобы в
моем распоряжении имелось ландо с кучером и парный двухколесный экипаж для
самостоятельных выездов. Я собираюсь кататься в парке. - Жадное чтение
колонок со сплетнями убедило Женевьеву, что Гайд-парк - одно из Семи Чудес