"Василий Григорьевич Ян. Поход Ермака " - читать интересную книгу автора

Соловецкую обитель, Адашева же бросили в тюрьму, где несчастный скоро
покончил с собою. Между тем царь переехал из столицы в Александровскую
слободу и занялся там устройством опричины, той удалой дружины
телохранителей, которые готовы были в огонь и в воду за своего царя. С
этими-то опричниками [слово "опричник" происходит от "опричь", т.е. опричь
царя (кроме царя) они никого не знали]. На содержание опричников были отданы
многие города, а в самой Москве даже некоторые улицы. Все остальное
составляло земщину, порученную Государственной Думе с боярами Мстиславским и
Бельским во главе, по большей части худородными дворянами и детьми служилых
людей, во главе которых стоял сделавшийся главным и ближайшим советником
царя Малюта Скуратов-Бельский, Иоан выводил крамолу из среды боярской.
Достаточно было кому-либо из опричников оговорить боярина, будь это даже
самый прославленный в боях воевода-герой, его ожидали лютые муки в застенке
палача Малюты и неизбежная казнь. Кровь полилась рекою по Руси православной.
Стон стоном повис над Московской землей.
Жадные и лютые, новые слуги государевы - опричники, желая поживиться за
счет казны именитых людей, оговаривали то того, то другого из земских бояр
перед Иоаном. И несчастного боярина, чаще всего неповинного, брали в
застенок, пытали до смерти, иногда со всей семьею, а все его богатства,
вотчины и имение отдавались клеветникам.
Лучшие имена именитых людей были вычеркнуты из списка живущих. Брат
Алексея Адашева, Даниил, князь Дмитрий Овчина-Оболенский, прославленный
воевода, князь Михаил Репнин, Курпины, Колычевы и другие, без числа и счета,
погибали мученической смертью по приказу царя. Погиб Владимир, князь
Старицкий с семьею, погиб и свергнутый митрополит Филипп за его
"печалование" перед царем за осужденных. Многие бояре, князья и именитые
люди, в ужасе перед лютыми муками на дыбе или под ножом палача, бежали за
литовский рубеж и переходили на службу к польскому королю Сигизмунду.
Знаменитый князь Курбский, Черкасские, Вишневецкие нашли себе новое
отечество в Польше. Их холопы бежали также, зная обычай царя губить не
только самого оговоренного боярина с семьею, но и всю дворню боярскую, а
нередко и целые деревни, принадлежащие обреченному на смерть. И холопы, и
крестьяне бежали сотнями в привольные степи и на берега Волги и Дона, где
"гуляли" вольные казацкие дружины, разбоями и набегами запечатлевавшие
каждый свой шаг.
Но больше всего здесь все же было недовольных правлением воевод да
тяжелыми податями, гнетом давившими обедневший голодный русский народ.
Гуляли казаки по Волге и Дону, приводя в страх и ужас купцов и гостей
иноземных да воевод-бояр... Бедных людей казаки не трогали. Бедный человек
всегда мог найти пристанище среди грозных вольных дружин. Грабили и убивали
тех, кто наживал тяжелую мошну обманным торгом, богатеев-купцов, своих и
иноземных. Не раз схватывались также казаки с кочевыми племенами ногайских и
крымских орд, уходя далеко в степи, всюду прославляя могучее удалое имя
казацкой вольницы - Поволжской и Донской.
Много слышал Иоан жалоб на кровавые расправы вольных казаков. Грозный
царь слал сильные отряды ловить разбойников, обещал богатые награды за
головы их главных вождей, заочно приговаривал к плахе удалых атаманов. Но
неуловимы были шайки вольных молодцов... Сама Волга-матушка да Дон широкий,
казалось, покровительствовали им, пряча в прибрежной осоке их мелкие струги
от царских судов, да дремучие леса укрывали смельчаков под раскидистыми