"Вадим Ярмолинец. И к волшебникам не ходите" - читать интересную книгу автора

Мастерская была пуста, но в потолке маленькой спальни, отделенной от
мастерской тонкой перегородкой, оказался люк. Мы принесли со двора лестницу.
Я залез на чердак первым, а потом помог забраться туда отцу Всеволоду.
Чердак был превращен в психомантеум. Слуховое окно было закрыто холстом. На
полу горела лампа, прикрытая полупрозрачной тканью. На старом комоде в
центре чердака стояло зеркало. Борис полулежал в кресле перед комодом. Отец
Владимир закрыл ему глаза и, опустившись на колени, стал читать молитву.
Я стоял рядом, пока какая-то сила не потянула меня к зеркалу - оно
было абсолютно черным. Я оцепенело смотрел в его бездонную глубину, вдруг
ощутив как властно она потянула меня к себе. В ужасе я отпрянул и тут же
оказался в каких-то путах. Я крикнул и бросился к отцу Владимиру с тем
отчаянием, с каким, наверное, тонущий человек бросается из последних сил к
спасательному кругу. Придя в себя и осмотревшись, я увидел, что потолок и
стена, к которым было обращено зеркало, задрапированы черной тканью, поэтому
зеркало и показалось мне бездонной пропастью. Отпрянув от нее, я запутался
именно в этой свисавшей с потолка ткани.
Мы спустили тело Бориса в комнату и положили на кровать. Я вызвал
полицию. Полицейские, как и следовало ожидать, стали искать наркотики. Мы
позволили осмотреть наши комнаты, даже не спрашивая ордера на обыск.
Вскрытие показало, что наш друг скончался от разрыва сердца. Может быть
он не выдержал взгляда той пучины, из которой ожидал успокоения или
спасения. Можно сказать иначе - он переступил через какую-то черту и был
истреблен из народа своего. Меня не оставляет мучительный вопрос: лишил ли
он себя возможности встретиться с Катей? Будет ли прощен, если совершил этот
грех из-за любви, а не из досужего любопытства? Отец Владимир отвечает на
это просто: "Надо молиться за него".
Мы уехали из этой квартиры. Отец Владимир, наконец, получил назначение
и сейчас служит в Джорданвилле на севере штата. Он постоянно зовет меня
переехать к нему. Я снял крохотную студию на Монтегю-стрит, но одиночество
тяготит меня. Сотрудники говорят, что я одичал. Показателем одичания служит
мой вид ( я причесываюсь и бреюсь, так сказать, на ощупь. В доме ( ни одного
зеркала. По-видимому, я приму приглашение отца Владимира. На всякий случай
сообщаю тебе его адрес, так как не знаю, сколько еще проживу здесь.

1998 г.