"Вадим Ярмолинец. Диспетчеру не говорят "нет"" - читать интересную книгу автора

где я, она снова бросалась за мной в черные ущелья улиц.
Я мечтал только об одном. Чтобы меня остановили полицейские за
превышение скорости, за проезд на красный сигнал светофора, за вождение в
состоянии опьянения, за что угодно. Я хотел попасть под охрану закона, но
впечатление было такое, что в этих диких местах закона не было.
Крылатая бестия исчезла из моего поля зрения на Пенсильвания-авеню. Я
притормозил. Надо мной высилась темная громада какого-то строения. Увидев на
тротуаре вытянутую тень луковицы с крестом, я понял, что это тот самый
православный храм, который построили в начале века жившие в этих местах
русские иммигранты. Меня била мелкая дрожь и, чтобы успокоиться, я закурил.
Места вокруг были мрачнее некуда. Где-нигде из плотно занавешенных окон
пробивался свет. Похолодев от ужаса, я подумал, что это может быть не свет
человеческих жилищ, а глаза всякой нечисти, затаившейся в ночном мраке и
выжидающей, когда я покину спасительную тень креста. И тут я увидел
приближающиеся ко мне фары. Это была патрульная машина. Опустив стекло в
двери, "коп" спросил:
- Покупаем наркотики? Или продаем?
- Нет, я заблудился, - ответил я.
- Если ехать прямо, то ты выйдешь на Белт-парквей, - сказал
полицейский.
Катясь в привычном потоке машин по Белту, я немного успокоился.
- Проклятая выставка, - говорил я себе. - Не выставка, а какой-то
бред сумасшедшего. Даже группы сумасшедших! И еще эта сигара. Ну, влип, так
влип!
Меньше чем через полчаса я подъехал к своему дому на Эммонс-авеню. Но в
вестибюле сердце мое снова дрогнуло. Направляясь к лифту, я услышал, как
дверь его тихонько хлопнула, потом лязгнули тросы и кабина ушла вверх. На
часах была половина третьего ночи. Кто мог пользоваться лифтом в такое
время? Я дождался, когда лифт вернется, и, приоткрыв дверь, с опаской
заглянул внутрь. Кабина была пуста, и только ощущался едва уловимый запах
сырой земли. Когда я ехал наверх, меня поразила мысль: войдя в кабину, я не
посмотрел на потолок. А вдруг... На своем этаже я вылетел из лифта пулей и
снова уловил тающий звук закрывшейся за поворотом коридора двери.
"Может быть, кто-то из соседей ходил выбрасывать мусор?" - с надеждой
подумал я.
Когда я вошел, наконец, в свою квартиру, моя подружка стояла прямо
посреди гостиной с видом морячки, дождавшейся мужа из годового рейса.
Сказать по правде, таких бабенок я видел только в известных вам
журнальчиках. Это была не просто бабенка, это был смертный грех во плоти.
Рыжая грива волос, слегка косящие глазки, пухлые губки... нет, только
последний идиот мог убегать от такой фемины. Улыбаясь своей развратной
улыбочкой, она сбросила шубку на паркет, оставшись в невероятно пикантном
белье и высоких черных сапогах на каблуках.
- Ну, - сказала она, неторопливо расшнуровывая корсет, из которого
бюст ее лез наружу как пена из пивной кружки, - мы снова будем бегать, как
угорелые, или займемся, чем-то поинтереснее?
Я снова посмотрел на часы. Было около трех. Насколько я понимаю в
чертовщине, с первыми петухами моя зазнобушка должна была унестись в
форточку. Стало быть, в моем распоряжении было часа три. Но скажите мне,
сколько может провести с такой женщиной простой смертный?