"Вадим Ярмолинец. Куба или История моей мучительной жизни" - читать интересную книгу автора

проникавший из-за двери в квартиру. Кстати, этот нестерпимый свист оказывал
весьма странное действие на моих тараканов. Они, как бы пьянея и нетвердо
переставляя свои суставчатые ноги, брели по стенам на потолок и оттуда
сыпались вниз, как сухая осенняя листва. Отлежавшись на полу, рыжие мерзавцы
снова упорно ползли вверх и снова сыпались вниз. Это явление имеет все
основания быть названным круговоротом тараканов в природе и преподаваться в
начальных классах средних школ для раскрытия природы радиоволн.
Но лучше я освещу историю экспроприации комнаты, с которой и начался
рассказ. Дело было так.


ВТОРAЯ ГЛAВA

Я ехал в лифте. Напротив меня стояла девица лет 25 с наливными
формами. В черной клепанной-переклепанной куртке и кожаной юбке - такой,
что вот-вот треснет по швам. Своими накрашенными глазами девица всю дорогу
стреляла по сторонам, в том числе и в меня. Достав из сумки помаду,
подкрасила губы. Очень сэксуально. Снова стрельнула в меня, после чего мое
бедное сердце сказало мне: "Иди". Я последовал за ней. На первом этаже я
прошел в кафетерий и занял очередь за пиццей. Мы сели за один столик и,
набрав воздуха, я сказал это чужеродное и непривычное моему языку, как
собачий лай:
- Хай!
- Хай! - было мне бодрым ответом.
Мы жевали пиццу. Ее пицца была со шпинатом и грибами. За два с
полтиной. Я со своими расползающимися габаритами такого себе позволить не
мог. Расплавленный сыр тянулся лохматыми нитями ей в рот, и она, ловко
действуя длинным язычком и акульими зубками, рвала его связь с тестом.
- Меня зовут Боб, - соврал я. На самом деле меня зовут Вова.
- A меня - Aнджела.
Я остановил ее руку с пиццей на полпути ко рту и сказал:
- Вот уже девять лет я мечтаю познакомиться с девушкой по имени
Aнджела.
- Да? - удивилась она и переложила пиццу в другую руку.
- Да, - подтвердил я. - В этом имени мне слышен шелест пальм и шепот
волн. Я хочу жить на Кубе с женщиной по имени Aнджела. Временно, до
наступления лучших времен, я готов жить с ней в Бруклине.
- Милый, - ответила мне моя Aнджела, и, положив, наконец, пиццу,
взяла мою руку в свои. - За всю свою факаную жизнь я ни разу не слышала ни
про шелест пальм, ни про шепот волн. Очевидно ты - поэт.
- Да, - кивнул я. - Я - народный поэт Кубы. Злая судьба забросила
меня в этот вонючий Нью-Йорк, но теперь, когда я встретил тебя, мне кажется,
что еще не все потеряно.
- Сегодня я должна встретиться со своей подружкой. Если я не приду,
она убьет меня. Но завтра...
- Ну вот, - расстроился я, - ты - лесбиянка...
Но я не услышал ответа. Набросив на меня плотное покрывало духов,
горячего теста, сыра, шпината, тела, она поцеловала меня в краешек губ, и
поцелуй этот был влажным и зовущим, как воды Мексиканского залива.
Вечером все было по-старому. Жена в мертвом полусне дрейфовала