"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

проглотил их с отвращением.
Пришел лётчик и любезно предложил ватные тампоны, пропитанные
парафином, охраняющие уши от шума мотора. Он шутливо посоветовал пассажирам
распрощаться с Европой, так как Оренбург -- их последняя посадка в этой
части света. За Оренбургом начинается Азия.
За Оренбургом начиналась Азия. Кларку, как он внимательно ни
всматривался, не удалось заметить никакой чёткой границы, никакого
пограничного столба, отделяющего друг от друга две страны света.
Бесконечная равнина, начавшаяся задолго до Оренбурга, становилась всё более
жёлтой и однообразной. Она походила теперь на необъятный стол, покрытый
рыжей клеёнкой. Разбросанные на нём редкими кучками чёрные караваи юрт и
первые верблюды, похожие на русские чайники, прохаживающиеся по столу на
четырёх тонких ножках, величественно потрясая крышкой горба, убедили
Кларка, что Европа осталась позади.
Пейзаж и усталость от предыдущего этапа действовали усыпляюще. Кларк,
следуя примеру русского, похрапывающего от самого Оренбурга, уснул на этот
раз крепко и спал, должно быть, долго, так как проснулся свежим и бодрым.
Жёлтая равнина выглядела ещё пустыннее. Внизу бесконечным извилистым
кабелем тянулось полотно железной дороги. Вот через пустыню ползёт поезд.
Кажется, будто изрезанный на куски дождевой червь, таща с трудом свои
обрубки, ползёт к какому-то перевязочному пункту. Вот он добрался до
пункта, до станции. Ему отказали в перевязке, и он пополз дальше, к
следующей остановке, и так от станции до станции, через всю пустыню.
Словно лопнувшие пузыри на поверхности вскипевшей каши, на кожуре
пустыни вскакивали кратерообразные прыщи. Местами кожура переливалась всеми
цветами радуги, похожая на застывшую лаву. Казалось, самолёт летит над
луной. Такой именно изображают её поверхность в учебниках космографии.
Но вот знакомая груда спичечных коробок -- город, а за городом -- белый
спасательный круг для заблудившихся самолетов -- аэродром.
В Актюбинске сошёл русский. На аэродроме его ждала машина. Прощаясь со
всеми, он особенно признательно жал руку лётчику, сел в ожидающий его форд
и уехал, издали приветливо помахивая кепкой.
-- Говорит, что за три месяца первый раз выспался по-настоящему, --
пояснил Кларку лётчик. -- Это красный директор Актюбстроя, большого завода,
воздвигаемого здесь, в степи.
Кларк не мог понять, зачем понадобилось в этой пустыне строить завод и
что этот завод будет здесь перерабатывать. Лётчик, к которому он обратился
с вопросом, заметил, что пустыня ещё впереди. Актюбинск -- центр одного из
самых хлебных районов Казахстана. Земля здесь лежала нетронутой веками, а
начали в ней ковырять -- нашли залежи фосфоритов, асбест, слюду, медную
руду -- всё что хотите...
В домике аэропорта пассажиров ждал уже накрытый стол. За стол село их
пятеро. Пятый был штатский, средних лет, с расстёгнутым воротом рубахи.
Лицо его и шея были коричневы от загара, даже волосы как будто загорели:
просвечивавшие в них серебряные пряди, не вызывая представления о седине,
казались просто испепелившимися на солнце.
Лётчик взял с подоконника кусок известняка, расколол, понюхал и
протянул Кларку. От известняка исходил терпкий запах нефти. Летчик, смеясь,
заговорил о чём-то с начальником аэропорта. Кларк разобрал повторявшееся
несколько раз слово "факир". Он тщётно пытался стереть платком с рук