"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

неверующий, не мешает перекреститься: на эти русские машины никогда
нельзя...
Самолёт круто повернул, оглушительно зажужжал и помчался во весь опор,
неуклюже подпрыгивая на выбоинах. Внезапно, словно от оползня, земля
аэродрома бесшумно осунулась вниз, и Кларк увидел под собой жестяную крышу
дома. Через отверстие в крыше шёл пар.
Самолёт начал круто набирать высоту, и вскоре город внизу заколыхался,
как поднос с фантастическим тортом в руках пробегающего гарсона. Самолёт
поворачивал на юго-восток. Русский кричал что-то Кларку на ухо, указывая
пальцем в окно, но слова его, не долетая до уха Кларка, утопали в шуме
мотора.
Город медленно уползал назад, ощетинившись, как ёж, иглами строительных
лесов.
Внизу, на необъятном прилавке земли, тщательно разложенные рукой
человека, красовались лоскутья полей, похожие на образцы материй на
прилавке магазина. Кларк ясно различал куски полосатенького шевиота
огородов, зелёный габардин прорастающей ржи. Чем дальше от Москвы, тем
отрезы становились крупнее. Русский что-то беспрестанно кричал, указывая
пальцем в окно. Кларк уловил слово "колхоз". Он внимательно смотрел в окно,
но не увидел ничего, и решил, что эти большие отрезы, видимо, и есть
колхозы.
Пейзаж становился однообразным. Мурри развернул газету и погрузился в
чтение. Кларк хотел было уже последовать его примеру, когда внезапно земля
внизу заходила, как беспокойное море, зелёный вал полей вздыбился почти
перпендикулярно, чтобы сейчас же отхлынуть. Минуту спустя самолёт
вприпрыжку катил по ровному лугу и остановился вблизи невзрачной деревянной
будки.
Это была Рязань. По сути дела Рязани не было, её не было видно. Был
большой зелёный луг. На краю луга, у будки с бидонами, стоял одинокий
красноармеец, облокотившись на винтовку.
Кларк и Мурри пошли по зелёной луговине. Им хотелось курить. Земля под
ногами чуть-чуть колыхалась, ноги ступали как по упругому матрацу. Издали
самолёт был похож на неуклюжего серого овода. Два маленьких человека лили в
него вёдрами бензин. Кларк вспомнил бабочек, пойманных в детстве, на
которых он лил из флакона эфир. Бабочки немедленно умирали, и пыльца на
крыльях оставалась нетронутой. Серый овод, напоенный бензином, зажужжал,
готовясь к отлёту. Кларк и Мурри заторопились обратно.
Два часа спустя, в большой комнате аэростанции в Пензе, за большим
столом они жадно ели яйца всмятку и выкурили про запас по три папиросы.
Баркер, которого рвало всю дорогу, начиная с Рязани, угрюмо глотал чай. На
ступеньку самолёта он взошёл как на электрический стул: со стоическим
отчаянием. Механик подставил ему ведро. Баркер спросил у Мурри, долго ли до
следующей посадки. Мурри ответил, что следующая посадка будет
приблизительно тогда, когда ведро будет полно, -- такова средняя
пассажирская норма.
Баркер больше не спрашивал, потому ли, что обиделся, или потому, что
рот у него был занят: как только поднялись, его опять начало рвать.
Внизу, среди небрежно расположенных полосок материи, длинной лентой
сантиметра извивалась Волга. Бесчисленные диски воды, застывшей в ложбинах,
казались сверху крупными перламутровыми пуговицами. До самой Самары