"Александр Яшин. Вместе с Пришвиным" - читать интересную книгу автора

порой до курьезных вещей. Перед каждым подъемом и спуском Михаил Михайлович
терялся и спрашивал:
-- Переключать скорость?
Или:
- На какую скорость ставить?
Кончилась эта растерянность тем, что Пришвин вообще перестал
переключать скорости и ездил только на первой, в крайнем случае на второй,
никогда на третьей. А от Дунина до Москвы - около пятидесяти километров.
Пришвинский "москвич" был в совершенно запущенном состоянии, хотя хозяин
любил его и никому не доверял, доверил один раз только Злате Константиновне.
При езде по улицам Москвы Михаил Михайлович, должно быть, частенько
ошибался и нарушал правила движения. Когда его задерживал милиционер, он
предъявлял удостоверение, затем хитро обращал внимание на свой год рождения
и говорил миролюбиво:
- Сынок, как же мне не нарушать? Доживете до моих лет, и вы нарушать
будете.
На московских регулировщиков, как рассказывал сам Михаил Михайлович,
это действовало безотказно. С ними у него был полный контакт, не то что с
машиной.
Итак, мы ехали из Дунина к Москве - на этот раз на моем "москвиче".
Сразу за дунинским полем, в лесу, где часто приходилось пробираться в объезд
грязи почти без дороги, по корням и кочкам, мой "москвич" сел диффером на
пень. Ну, конечно, не сам он сел, я его посадил. Вышли мы из машины,
осмотрелись. Ноги погружаются в мягкий мох, кругом и сверху еловая хвоя,
неба не видно. Помощи ждать неоткуда. А мы куда-то спешили. Михаил
Михайлович, опустившись на колени, сам заглянул под задний мост и, видимо,
прикинув свои силы, поднялся и попробовал один сдвинуть "москвич" с места.
Конечно, ничего из этого не вышло. Злата Константиновна перепугалась за него
и потребовала, чтобы Михаил Михайлович к машине даже не приближался. Если бы
не это, он, вероятно, и сам бы не пытался больше поднимать машину, но
волнение жены моей его раззадорило. Он снова почувствовал себя чуть ли не
богатырем. Он поверил в свои силы, поверил, что для него все доступно. И
оттащить его от "москвича" теперь было уже невозможно.
Прибегать к помощи домкрата мне не хотелось, это отняло бы слишком
много времени, да не помню уже - был ли домкрат-то с собой. Только я сделал
все, чтобы "москвич" слез с пенька сам. Сел я за руль. "Отойдите!" - говорю,
дал газ, и машина рванулась вперед. Но Пришвин все-таки успел подбежать к
ней сзади и, по-видимому, изо всех сил рванул буфер кверху. Получилось
впечатление, что он таки поднял "москвич". Мы не стали разуверять его. Мы
поверили, что Михаил Михайлович один поднял машину и стащил ее с пенька.
Поверил и он сам. И до чего же ему было хорошо оттого, что он поверил в это.
Такая вера делает человека неодолимым, удлиняет его жизнь. Верить в свои
силы стоит!
А все-таки мы с ним и на охоту не сходили, и на Волго-Донской канал не
съездили.

3 февраля 1961 г.

ЯБЛОЧНАЯ ДИЕТА