"Валерий Язвицкий. Иван III?- государь всея Руси (Исторический роман в 5 книгах, кн.4, 5)" - читать интересную книгу автораголову, и стал сразу он как бы малым дитем, вздохнул глубоко и прерывисто,
словно наплакался вдоволь. Успокоился сразу и заговорил с тихой печалью: - Все три мя любили, а последняя больше двух первых. Истинной женой мне была, да не может вот княгиней стать, займет ее место царевна чужой земли, и сама мне совсем чужая... - А ты не кручинься, Иванушка, - ласково заговорила государыня. - Бог поможет, забудешь с годами любу свою, а с царевной-то, Бог даст, стерпится-слюбится... Иван встал из-за стола и, пройдясь вдоль покоя, молвил матери: - От ласки твоей, матушка, легче сердцу моему, и силы душевной у меня прибыло. Поборю яз собя, может, забуду и любу свою, токмо вот радостей сих на земле мне никогда уж больше не ведать... Среди ночи проснулся Иван Васильевич, чувствуя, как горячие струйки бегут по его щеке и шее. Открыл глаза и при свете лампад увидел: Дарьюшка, припав к нему, лежит неподвижно... Молча погладил он ее волосы и мокрые от слез щеки, но она не шевельнулась, словно застыла, и вдруг всей душой своей и всем телом он почувствовал разлуку навсегда. Жадно обнял ее, целует... - Последняя ты моя радость земная, - шепчет, задыхаясь от горя, - последняя моя любовь... А она, вся обессилев, сникла ему на грудь, словно умерла от горького счастья. Замер как-то весь и сам Иван Васильевич в безмерной горести, но слышит шепот ее тихий: на том свете их не забуду... Ничего сказать ей не может Иван Васильевич и только жадно обнимает, со слезами целует ее. - Без тобя, Иванушка, - шепчет она, - будто спокойно совсем, - нет мне более жизни в миру, нет мне более мирских радостей. В монастыре-то буду токмо Бога молить за грех наш с тобой... И вдруг плечи ее задрожали, и зарыдала она, и снова тоска и боль охватили Ивана Васильевича. Сливаются они в прощальных объятьях и ласках, и не помнит он, как забылся в усталой дреме. Но вот сон сразу отлетел от Ивана Васильевича. Рассветом белеют уж окна, но не может понять он, почему боль и тоска в его сердце, где он и что кругом его творится... У постели стоит одетая совсем Дарьюшка. Бледная, будто из белого воска лицо ее - словно она мертвая из гроба встала. Замутилось все в мыслях Ивана от муки нестерпимой... - И ты умираешь, - беззвучно шепчут его губы, - и ты... Вскочил он с постели, пал на колени, обнял Дарьюшкины ноги, приник к ним лицом и целует платье ее. - Прости мя, Дарьюшка, прости, свет мой, - хриплым, прерывистым голосом говорит он. - Слуга яз государству, а оно мою душу съедает! Счастье мое съедает! С испугом и радостью Дарьюшка охватила руками его голову. - Что ты, Иванушка, что ты, - склонившись, шепчет она, - государь ведь ты! Женке купецкой земно кланяешься! Встань, Иванушка мой! Светает |
|
|