"Зое Дженни. Комната из цветочной пыльцы " - читать интересную книгу автора

слышный щелчок - я откидывала одеяло и неслась к окну. Медленно считала:
раз, два, три; на счет "семь" я видела, как отец быстрым шагом идет по улице
в тусклом свете фонаря; на счет "десять" он всегда оказывался на углу возле
ресторана, там он сворачивал. Я внутренне обмирала, задержав дыхание на
несколько секунд, пока не раздавался рокот заводившегося мотора. Удаляясь,
он становился все тише, пока не затухал совсем. Тогда я вслушивалась в
темноту: она, изголодавшийся зверь, медленно выползала изо всех щелей. Я
включала на кухне свет, садилась за стол и обхватывала ладонями еще теплую
кофейную чашку. Рассматривала засохшие бурые пятна по краю - все, что
осталось бы от него, если бы он не вернулся. Постепенно чашка в моих руках
остывала, ночь неумолимо надвигалась, расползаясь по квартире. Я осторожно
ставила чашку на место и по узкому коридору возвращалась в свою комнату.
Перед прямоугольником окна, из которого я еще недавно наблюдала за
отцом, сидело, злобно таращась на меня. Насекомое. Я присаживалась на край
кровати и старалась не спускать с него глаз. В любой момент оно могло
прыгнуть мне в лицо и опутать меня своими узловатыми пульсирующими лапками.
Посередине комнаты вокруг горящей лампочки бесновались мошки. В оцепенении я
смотрела на свет и на мошек, краем глаза наблюдая за Насекомым, которое
скорчилось у окна черным неподвижным пятном.
Постепенно усталость окутывала меня теплым шерстяным одеялом. Из-под
отяжелевших век я силилась различить каждую отдельную мошку, но они все
плотнее смыкались в сплошной кружащийся рой. Насекомое ехидно хихикало, и я
чувствовала, как его лапки осторожно подбираются к моим ногам. Я неслась на
кухню и подставляла голову под холодную воду. Набухший мочевой пузырь
начинал ныть. Выйти в туалет на другом этаже я боялась, потому что свет на
лестнице через некоторое время автоматически выключался. Я ощущала
присутствие Насекомого, оно шевелило своими лапками, выжидая момент, чтобы
кинуться на меня на темной лестнице. Расхаживая взад-вперед по кухне, я
принималась напевать песенки, которые мы разучивали в детском саду. Наизусть
я знала лишь немногие, поэтому каждый раз они звучали по-новому. Чем сильнее
становилась боль в мочевом пузыре, тем громче звучал мой голос, мне хотелось
вылететь вместе с ним из тела наружу. В конце концов я останавливалась у
шкафа и писала в банку, зажав ее между ног. Когда через окно кухни начинал
пробиваться рассвет. Насекомое уползало обратно в свой далекий мир.
Мало-помалу темнота растворялась. Обессилев, я возвращалась к себе и
закутывалась в одеяло. В семь часов раздавался телефонный звонок. Это звонил
отец, чтобы разбудить меня.

Иногда ночь не забиралась в дом. В прямоугольнике окна отражались
головы, раскачивавшиеся в разные стороны под песни Мика Джаггера. Я сидела
на коленях у какой-то женщины и помогала ей направить ко рту бутылку с
четырьмя розами на этикетке.
Когда она со смехом запрокидывала голову, спиртное тонкими струйками
лилось по ее напудренному лицу. Больше всего она веселилась, когда отец,
размахивая руками, в бешеном танце кружился на одном месте и спотыкался о
кипы бумаг или книг. В приступе смеха ее щеки раздувались, и, не в силах
сдерживаться, она прыскала мне в лицо освежающе-прохладным спиртным.
- Хочешь, покажу секрет? - спросила я и отняла бутылку от ее рта.
- Секрет? - булькнула она. Слово перекатилось во рту как леденец.
- Я люблю секреты, - произнесла она и чмокнула в щеку парня, сидевшего