"Зое Дженни. Комната из цветочной пыльцы " - читать интересную книгу автора

приеду. До начала учебы, пока у меня нет своей квартиры, могу пожить у них.
Паулин будет рада моему приезду. Не понимаю, как он может писать такое, ведь
он же знает, что мы с Паулин терпеть не можем друг друга. Паулин - это дочь
Анны. Мы познакомились с ней на рождественском ужине, на который нас с отцом
пригласила Анна. Тогда Паулин было тринадцать; мы сидели за столом напротив
друг друга и во время еды, прежде чем начать разговор, критически
разглядывали одна другую. В конце концов Паулин спросила меня, брею ли я
волосы на ногах. Я ответила, что нет. Она сказала, что знает девушку,
которая попыталась это сделать, прикладывая такие вощеные листки, она
прижимала их к ногам и отрывала вместе с прилипшими к ним волосами. Но при
этом отодралось так много кожи, что ту девушку пришлось даже отвезти в
больницу. Ноги ее сейчас совсем изуродованы. Паулин рассказывала с таким
упреком в голосе, будто подозревала, что и со мной произошло нечто подобное,
но из трусости я не хочу в этом сознаться.
После еды кто-то попросил ее сыграть на пианино. Она сказала "Нет",
капризно растягивая "е", что означало "Да, но только если вы все меня
хорошенько попросите", что и произошло в ту же секунду, и тогда она пошла за
нотами. С того вечера я ни разу у них не была. При мысли о том, что после
возвращения мне придется жить у них, я почувствовала себя одетой в тяжелую
шубу, пахнущую затхлостью.
На столе лежит пульт, я хватаю этот маленький черный футлярчик и
включаю телевизор. Показывают утюг, который безупречно гладит, он такой
миниатюрный, что может уместиться в кармане. Потом появляется номер
телефона, по которому можно заказать себе этот утюг. Демонстрируются
антицеллюлитные массажеры, набор сковородок из нержавеющей стали, тренажеры
и оборудование для ванных комнат. Я смотрю на все это и представляю себе
людей, которые вскакивают с дивана и бегут к телефону, чтобы сделать заказ.
Хотелось бы мне быть одной из тех, кому позарез нужны эти вещи.

На улице тридцать три градуса. Так передали в новостях. Лечь бы в
кровать и уснуть. Но свет, проникающий в дом через окна, вынуждает меня
ждать вечера. Лучше всего было бы сходить сейчас в парикмахерскую и посидеть
там в облаке, засунув голову в сушилку. Марио и та женщина подумают, что я
совсем не в себе, если через два дня опять хочу подстричься. Кстати, можно
было бы сходить и потребовать назад деньги, которые они взяли с меня за
химию, которую я не просила. Но это надо было делать сразу. Такие вещи
всегда приходят в голову слишком поздно. Сидя в автобусе, я прокручиваю в
голове все способы, как заполучить обратно деньги.
Ничего предпринимать я не собираюсь; просто я рада, что есть о чем
подумать, пока я не вышла из автобуса и меня не заглотил город, в котором
нужно концентрироваться, чтобы перейти через дорогу и не попасть под машину,
чтобы уворачиваться от людей, которые несутся навстречу, или же сторониться
маленьких детей, которые путаются под ногами, бесконтрольно двигаясь в
неопределенных направлениях, создавая заторы и пробки в потоке пешеходов,
как и старики, которые ковыляют перед тобой, преграждая дорогу своими
скрюченными спинами. Везде наставлены красно-белые строительные заграждения.
Огромные катки утрамбовывают еще свежий дымящийся асфальт, а в это же время
на другой улице железные ковши экскаваторов сдирают старый асфальт.
Строительный шум поглощает сигналы машин и крики матерей, которые, вытянув
руки, будто оборванные поводки, носятся за своими детьми. Толпы людей