"Зое Дженни. Комната из цветочной пыльцы " - читать интересную книгу автора

выплескиваются из магазинов на улицы и бьют по ногам своими сумками,
набитыми жесткими и колкими предметами. В полуденном свете городские улицы
напоминают вены, которые вот-вот лопнут, а люди и машины потоками льются по
ним, как в наводнение. День сегодня жаркий, солнце спряталось за толстым
серым небом. А город внизу, как умирающий зверь, тяжело дышит, источая запах
разложения. Капли пота, скатывающиеся из подмышек, неприятно щиплют, и я
клянусь, что выплесну всю свою злость на первого, кто попадется мне под
руку, двину ему локтем, чисто случайно. Темнеет в глазах, и я прислоняюсь к
витрине мясного магазина. В зеленой обертке лежат уже ободранные кролики -
лапки к голове, как будто спят. Прозрачная, туго натянутая кожа пронизана
тонкими венами, фиолетовыми разветвлениями, перекрестками, развязками. Я
вижу вереницу улиц на мертвом теле, улыбаюсь про себя и представляюсь сама
себе злой и жестокой, когда сравниваю город с этим дохлым кроликом.

"Отойдите от витрины! - кричит мне женщина, высунув голову из дверей
магазина. - К витринам не прислоняться!" Улица проходит мимо магазинов
дешевых украшений и строящихся домов. Дети сгрудились над строительной ямой
и зло шипят друг на друга. Улица впадает в площадь с конной статуей
посередине. Около Реа, вытянув шеи, полукругом толпятся люди - она играет на
виолончели так тихо, что ее едва слышно. Осветленные волосы высоко уложены,
пряди падают со лба на стекла солнечных очков, и я спрашиваю себя, по какой
такой идиотской причине люди постоянно носят солнечные очки, даже когда нет
солнца. Я выжидаю, пока все отойдут, и остаюсь перед Реа одна. Она
вскакивает со складного стульчика, забирает деньги из футляра, и я, подойдя
к ней на несколько шагов, как можно более дружелюбно, но все же не в силах
скрыть раздражение произношу:
- Если не светит солнце, может, стоит перейти на синее стекло?
- Нет, очки с оранжевым более ноские, - говорит она, склонившись над
футляром и не глядя в мою сторону.
Она щелкает замками и снимает очки.
- Не так-то легко привыкнуть к тому, что всё вокруг в оранжевом свете.
Эти очки у меня две недели.
Она смотрит на них как на очень ценный предмет.
- Мы уже однажды виделись. В парикмахерской. Мы сидели рядом, - говорит
она и косится на меня.
Мне становится неприятно, ведь я-то за ней наблюдала в полной
уверенности, что она не видит меня из-под своей сушилки. Она снова надевает
очки и поднимает футляр. И испытующе смотрит на меня:
- Хочу где-нибудь перекусить. Можешь составить мне компанию. У тебя
такой вид, будто еще немного - и ты хлопнешься в обморок.
Мы идем рядом не разговаривая; так странно, мы, два совершенно чужих
человека, идем рядом по улице, как будто это нечто само собой разумеющееся.
Волосы Реа не колышутся во время ходьбы, и мне хочется положить ей на голову
руку, чтобы проверить, действительно ли волосы такие жесткие. Она
направляется к ресторану недалеко от вокзала. Мы входим в безлюдный зал со
столиками, накрытыми белой скатертью. Перед нами на столе сложенные
матерчатые салфетки, напоминающие крылья птиц, готовых взлететь. Мы с Реа -
единственные посетители. За сверкающей стойкой бара из хромированной стали
стоят три официанта, они смотрят на нас выжидающе, но тем не менее лишь
спустя пару минут один из них выходит из-за стойки, чтобы принять заказ.