"Зое Дженни. Зов морской раковины " - читать интересную книгу автора

назначить вам пенсию, но так как вы справились с этим недугом...
Он не закончил фразу и неожиданно повернулся к экрану компьютера,
стоявшего на приставном столике.
Элиза думала, что он подыскивает что-то для нее и просматривает
какие-то возможности. Он быстро и сосредоточенно ударял по клавиатуре, а
затем нетерпеливо сказал, будто удивляясь тому, что она все еще сидит в
кабинете:
- В данный момент ничем не могу вам помочь, приходите на следующей
неделе.
В зале ожидания тем временем набилось еще больше народу, некоторые
стояли прислонившись к стене. У входа курили несколько женщин, они чему-то
смеялись; Элиза прошмыгнула мимо них, как будто они смеялись над ней.
Люди, сгорбившись от жары, торопливо шли в тени, которую отбрасывали
высотные дома. Каблуки Элизы проваливались в размягченный солнцем асфальт,
повсюду были видны следы от каблуков, и Элиза, сосредоточенно всматривалась
в тротуар, выбирая ровные участки. Откуда-то она услышала пение,
самозабвенное, страстное пение детей, и оглянулась, будто пытаясь найти
старый дом с высокими узкими окнами.

Элиза решила пойти в клинику, в которой был Георг. Перед ней стояло
антрацитовое здание, словно воронка поглощавшее все, что город не хотел
терпеть на своих улицах.
Она вошла в автобус, ехавший в сторону юга, и села на заднее сиденье.
Какой-то молодой человек посмотрел через головы людей взглядом хищной птицы,
протолкался вперед к водителю и через матовое стекло кабины резким тоном
перебросился с ним парой непонятных фраз. Когда он повернулся и, держась за
поручень то слева, то справа, покачиваясь, направился прямо к Элизе, люди
оборотились к нему. Казалось, всем хотелось увидеть, как он споткнется и
упадет. Стоя перед Элизой на своих слабых ногах, он спросил, может ли она
дать ему немного денег на еду. Элиза, не глядя на него, быстро протянула
деньги. Он засунул их в карман и вышел на следующей остановке. Элиза
обернулась и посмотрела на него через заднее окно. Он остановился посреди
улицы и поднял на нее глаза. Он разжал свои высохшие губы, чтобы выкрикнуть
ругательство, которое никто бы и не расслышал, стиснул кулак и поднял его в
воздух - дрожащий, беспомощный кулак, которым он грозил вслед уезжавшему
автобусу.
Элиза посмотрела на зарешеченные узкие окна лечебницы. Темным пятном
здание стояло под солнцем; Элиза обошла вокруг него, как зверь обходит
вокруг своей норы. В фойе она наконец спросила, можно ли оставлять для
пациентов письма или посылки. Женщина за окошком объяснила, что все передачи
и письма просматриваются специальной контрольной комиссией. Ее голос из
громкоговорителя доносился как будто издалека, и Элизе показалось, будто
женщина за стеклом и ее голос существуют отдельно, без всякой связи друг с
другом.

* * *

Сью стояла в желтоватом свете неоновой лампы в кухне ресторана и
чистила овощи. Во время работы она уже открыто отпивала из бутылки виски с
молоком.