"Сильви Жермен. Книга ночей " - читать интересную книгу автора

к иным, неведомым, куда более широким, чем море, водам, где их уже ждали.
Вот такою и увидел Виктор-Фландрен свою бабушку, когда вернулся в ее
комнату: она сидела на кровати, выпрямившись и положив голову сына себе на
колени. Мальчик удивился ее каменному спокойствию. Взгляд Виталии был
устремлен в открытое окно, откуда несся пронзительный щебет вернувшихся с
юга птиц. Свежий сияющий воздух затопил комнату. Виталия мерно покачивала
головой и улыбалась в пустоту, напевая что-то легким, почти веселым голосом.
То была ее колыбельная для мертвых детей. Мальчику на миг почудилось, что
ничего страшного не произошло, - может, отец не взаправду умер, а просто
отдыхает, положив голову на колени матери. И он впервые за долгие годы
позвал его: "Папа!.."
Он заметил, что улыбка бабушки как будто отражается на лице его отца,
чьи губы явственно раздвинулись в такой же улыбке. Но подойдя ближе к
кровати, он увидел, что изпод сомкнутых век мертвого вытекли и застыли на
щеках семь слез молочного цвета. "Папа..." - еще раз позвал мальчик. Но ни
отец, ни Виталия, казалось, не замечали его присутствия. Тогда он протянул
руку, чтобы стереть слезы с отцовских щек, однако стоило ему коснуться их,
как все семь слезинок со стеклянным звоном скатились на пол.
Мальчик собрал их в ямку ладони. Это были маленькие переливчато-белые
бусинки, очень гладкие и холодные на ощупь и слабо пахнущие айвой и ванилью.

Виктор-Фландрен был еще слишком мал, а Виталия чересчур стара, чтобы
жить одним у шлюза. И пришлось им снова уезжать - еще дальше от воды, еще
ближе к земной тверди.
Они не просто приблизились к земле, они в нее углубились, поселившись в
одном из тех черных городов, которые некогда видели только издали, при
погрузке на баржу угля, извлеченного из их таинственных недр. Но эти недра,
теперь открывшие им свою тайну, оказались всего-навсего мрачным, грязным,
ужасающим адом.
Виктор-Фландрен был рослым крепким пареньком. Он скрыл свой настоящий
возраст, и, несмотря на искалеченную руку, его взяли на работу в шахту; ему
было в ту пору всего двенадцать лет.
Сперва его поставили на просеивание породы, где он с утра до ночи
загружал бесчисленную череду вагонеток. Потом его перевели на "подсобку",
где он с утра до ночи, как крыса, пробирался по разветвленным штольням и
узким наклонным штрекам, поднося шахтерам инструмент, деревянные стойки и
воздуходувные трубы. Затем он стал откатчиком, и тут с утра до ночи махал
лопатой, засыпая уголь в бадьи и таская их туда полными, обратно пустыми. И,
наконец, его сделали бурильщиком, и тогда он с утра до ночи работал отбойным
молотком, возводил крепи и боролся, непрерывно боролся за существование в
мрачных безднах земли.
А Виталия тем временем жила в поселке, где они снимали жилье в домишке,
стоявшем в длинном ряду других таких же лачуг у подножия терриконов. Она
завела нескольких кур в уголке палисадника позади дома и, как могла,
старалась облегчить жизнь Виктору-Фландрену.
Со дня смерти Теодора-Фостена она хранила нерушимое спокойствие, и
улыбка не покидала ее лица. Виктор-Фландрен подозревал, что она вообще
перестала спать и бодрствует все ночи напролет. Так оно и было - Виталия
больше не смыкала глаз; отныне ее ночная жизнь протекала так полно, словно
она сама сделалась частью этой ночи, легкой и сладостной, смиренной и