"Джером К.Джером. Мальвина Бретонская" - читать интересную книгу автора

могущественного Рианса - короля Бретани", на который один из них наткнулся
на Кэ-о-Флёр и прихватил с собой. Там рассказывалось все о Белых Дамах, и
там же была описана она. Ошибки быть не могло: тело прекрасно, подобно
иве, колышимой ветром; белые ступни, способные пройти, не обронив росы с
травы; глаза - сини и глубоки, словно горные озера; золотые локоны, к
которым ревновало солнце.
Все стало совершенно ясно. Она - Мальвина, некогда фаворитка Гарбундии,
Королевы Белых Дам Бретани. По причинам, дальнейший намек на которые
воспрещала учтивость, она сделалась скиталицей и никто не знал, что с нею
сталось. А теперь вот волею каприза она появилась в виде маленькой
бретонской девочки-крестьянки неподалеку от мест своей былой славы. Они
стали перед ней на колени, предлагая свое подданство, а все дамы
поцеловали ее. Господа компании думали, что наступит и их черед. Но этого
не произошло. И помехой была не их собственная стеснительность: нужно
отдать им здесь должное. Дело было так, словно некую юную королеву,
сосланную и безвестную среди чужих людей, неожиданно узнала небольшая
группа ee верноподданных, случайно проезжавших мимо. А потому, вместо
веселья и смеха, как намечалось, они остались стоять с непокрытыми
головами; и никому не хотелось заговаривать первым.
Милостивым жестом она распустила их - или хотя бы попыталась. Но
внушила всем свое желание сохранить дело в тайне. И отпущенные таким
образом, они вернулись в деревню на удивление трезвой маленькой компанией,
испытывая все те чувства, какие переживает честной люд, будучи допущен
взглянуть одним глазком на высшее общество.
Приехали они и на следующий год - по крайней мере некоторые из них - и
привезли платье, более достойное ношения Мальвиной. Это было все, на что
только способен оказался Париж, дабы приблизиться к истинному и
оригинальному костюму, как он был описан добрым монахом Боннэ: сотканному
за одну ночь из лучей луны колдуном-пауком Караем. Мальвина приняла его с
милостивой благодарностью, и была явно довольна оказаться вновь в одеянии
себе под стать и приличествующем ее сану. Платье было спрятано для
нечастых случаев в место, о котором знала лишь сама Мальвина. Но по
нижайшей просьбе дамы, поцеловавшей ее первой, чьей специальностью были
феи, Мальвина дала согласие надеть его, чтобы позировать для портрета.
Картину и по сей день еще можно увидеть в "Palais des Beaux Arts" в Нанте
("Бретонский" зал). Изображена на ней одинокая маленькая фигурка, стоящая
прямо, словно стрела, посреди лишенного деревьев верескового луга.
Говорят, будто платье написано просто чудесно. "Мальвина Бретонская" -
гласит подпись под картиной, а дата стоит "тысяча девятьсот тринадцатый
год".

На следующий год Мальвины не стало. Мадам Лявинь, сложив вместе свои
узловатые руки, пробормотала последнюю "Отче наш". Pere Жан настаивал на
монастыре. Но впервые она заупрямилась с ним. Будто какая-то блажь
втемяшилась в голову ребенку. Что-то, что она явно связывала с бескрайними
безлесыми лугами, поднимавшимися к югу туда, где их венчал древний менгир
короля Тарамиса. Мягкий старик, по обыкновению, уступил. Покамест имелись
небольшие сбережения мадам Лявинь. Запросы у Сюзанны немногочисленны. С
редкими необходимыми покупками отцу Жану под силу было справиться самому.
С приходом зимы он вновь поставит этот вопрос, и тогда уж будет вполне