"Дайана Джессап. Пес, который говорил с богами " - читать интересную книгу авторавесах, которые держали Сет и Девон.
- Шестьдесят два фунта, - записала Сьюзан. Дамиана уложили на землю, измерили и тщательно осмотрели. Сет сходил в лагерь и вернулся с радиоошейником. Теперь они всегда будут знать, где находится пес. Широкий ошейник с тяжелым блоком питания едва уместился на короткой шее питбуля. Пока Сет закреплял ошейник, Таг обрызгал бока питбуля оранжевой флуоресцентной краской, чтобы тот не терялся из виду в густом подлеске. - Отлично, закрываем закусочную, - скомандовал Хоффман, - пусть собачка живет своей жизнью. В тот же вечер, когда солнце опускалось за темные силуэты гор, Дамиан сидел у реки, втянув голову в плечи, и думал. Люди, наблюдавшие за ним, усомнились бы, что к псу применимо слово "думать", но он тем не менее пребывал в задумчивости. Ученые разбирались в собаках не так хорошо, как им казалось. Дамиан не приближался к лагерю. Он был питбулем, его род славился храбростью, но сегодняшние события потрясли его до глубины души. Когда снотворное лишило его возможности двигаться, но не сознания, он впал в настоящую панику. Люди смеялись и разговаривали, распоряжаясь его телом. Наркотическая дезориентация только усилила его ужас. Так что теперь, вдали от человеческих рук, он печально размышлял о том, чему научился за этот день. Держаться подальше от людей. Эта мысль опустошала его душу. Он нагнул голову к воде, но не смог до нее дотянуться. Ужасный тесный ошейник мешал ему. Пришлось встать и войти в много часов, но только натер шею. Теперь он просто смирился, хоть и не мог привыкнуть к неудобствам. Утолив жажду, он постоял еще немного в сгущающихся сумерках, вглядываясь в сине-зеленую воду. Он не помнил своего детства, но в глубине памяти еще теплились радостные воспоминания о том, как он бежал вслед за человеком. Но там было и другое - приступ ледяного ужаса, что сковал его, когда он понял, что потерял тех людей. Теперь, стоя в ледяной проточной воде, Дамиан чувствовал дрожь в желудке и пытался излить боль одиночества в безмолвном вое. Он не мог, не мог примириться с тем, что должен избегать тех, к кому стремился всем своим существом. *** Он стал плохо спать и уже не мог охотиться. Иногда удавалось выкапывать полевок, но большинство грызунов ускользали от его челюстей. Прыжки, прежде легкие и стремительные, стали теперь неуклюжими. Первую неделю он продержался, доедая останки оленя, но не он единственный в лесу питался падалью. Через некоторое время от оленя ничего не осталось, кроме разбросанных костей, и пес испытал голод - настоящий, впервые с того дня, когда очутился в лесу один. Каждый вечер после неудачной охоты он тщетно пытался уснуть, свернувшись клубком, - ошейник мешал изгибать шею, и пес лежал, раздраженно моргая. Когда голод усилился, Дамиан решился вернуться к лагерю. Страшные, |
|
|