"Борис Степанович Житков. Джарылгач (детск.)" - читать интересную книгу автора

Так и остался я

Как гаркнет: "Отдавай кормовые!" Я слыхал, как сходню убирают, а сам
все лопочу: "Я все буду делать, в воду полезу, куда хотите, посылайте". А
Опанас как будто не слышит. Потом все стали якорь подымать машиной: как
будто воду качают на носу этой самой машиной - брашпилем. Я старался изо
всех сил и ни о чем не думал, только чтоб скорей отойти, только чтоб не
выкинули.


Сказали - борщ варить

Потом паруса стали ставить, я все вертелся и на берег не глядел, а
когда глянул - мы уже идем, плавно, незаметно, и до берега далеко - не
доплыть, особенно если в одежде. У меня мутно внутри стало, даже затошнило,
как вспомнил, что я сделал. А Григорий подходит и так по-хорошему говорит:
"А ты теперь поди в камбуз, борщ вари; там и дрова". И дал мне спички.


Какой такой камбуз?

Мне стыдно было спросить, что это - камбуз. Я вижу: у борта стоит
будочка, а из нее труба вроде самоварной. Я вошел, там плитка маленькая.
Нашел дрова и стал разводить. Раздуваю, а сам думаю: что же это я делаю? А
уж знаю, что все кончено. И стало страшно.


Ничего уж не поделаешь...

Ничего, думаю, надо пока что борщ варить. Григорий заходил от плиты
закуривать и говорил, когда что не так. И все приговаривает: "Да ты не
бойся, чего ты трусишь? Борщ хороший выйдет". А я совсем не от борща. Стало
качать. Я выглянул из камбуза - уж одно море кругом. Дубок наш прилег на
один борт и так и пишет вперед. Я увидал, что теперь ничего не поделаешь.
Мне стало совсем все равно, и вдруг я успокоился.


Поужинали и спать

Ужинали в каюте, в носу, в кубрике. Мне хорошо было, совсем как матрос:
сверху не потолок, а палуба, и балки толстые - бимсы, от лампочки закопчены.
И сижу с матросами. А как вспомню про дом, и мамка и отец такими маленькими
кажутся, где-то шевелятся. Все равно: и я теперь ничего не могу сделать, и
мне ничего не могут. Григорий говорит: "Ты, хлопчик, наморился, спать
лягай", - и показал койку.


Как в ящике

В кубрике тесно, койка, как ящик, только что без крышки. Я лег в тряпье