"Борис Степанович Житков. Что бывало (Сб. "Что бывало")" - читать интересную книгу автора

заснул, как назло! Человечки меня перехитрили. Я утром глянул - леденца не
было, а встал я раньше всех, в одной рубашке бегал глядеть. Потом со стула
глядел - топорика, конечно, не было. Да чего же им было бросать: работали не
спеша, без помехи, и даже крошечки ни одной нигде не валялось - всё
подобрали.
Другой раз я положил хлеб. Я ночью даже слышал какую-то возню.
Проклятый ночник еле коптел, я ничего не мог рассмотреть. Но наутро хлеба не
было. Чуть только крошек осталось. Ну, понятно, им хлеба-то не особенно
жалко, не конфеты: там каждая крошка для них леденец.
Я решил, что у них в пароходике с обеих сторон идут лавки. Во всю
длину. И они днём там сидят рядком и тихонько шепчутся. Про свои дела. А
ночью, когда все-все заснут, тут у них работа.
Я всё время думал о человечках. Я хотел взять тряпочку, вроде
маленького коврика, и положить около дверей. Намочить тряпочку чернилами.
Они выбегут, не заметят сразу, ножки запачкают и наследят по всему
пароходику. Я хоть увижу, какие у них ножки. Может быть, некоторые босиком,
чтобы тише ступать. Да нет, они страшно хитрые и только смеяться будут над
всеми моими штуками.
Я не мог больше терпеть.
И вот - я решил непременно взять пароходик и посмотреть и поймать
человечков. Хоть одного. Надо только устроить так, чтобы остаться одному
дома. Бабушка всюду меня с собой таскала, во все гости. Всё к каким-то
старухам. Сиди - и ничего нельзя трогать. Можно только кошку гладить. И
шушукает бабушка с ними полдня.
Вот я вижу - бабушка собирается: стала собирать печенье в коробочку для
этих старух - чай там пить. Я побежал в сени, достал мои варежки вязаные и
натёр себе и лоб и щёки - всю морду, одним словом. Не жалея. И тихонько
прилёг на кровать.
Бабушка вдруг хватилась:
- Боря, Борюшка, где ж ты? - Я молчу и глаза закрыл. Бабушка ко мне:
- Что это ты лёг?
- Голова болит.
Она тронула лоб.
- Погляди-ка на меня! Сиди дома. Назад пойду - малины возьму в аптеке.
Скоро вернусь. Долго сидеть не буду. А ты раздевайся-ка и ложись. Ложись,
ложись без разговору.
Стала помогать мне, уложила, увернула одеялом и всё приговаривала: "Я
сейчас вернусь, живым духом".
Бабушка заперла меня на ключ. Я выждал пять минут: а вдруг вернётся?
Вдруг забыла там что-нибудь?
А потом я вскочил с постели как был, в рубахе. Я вскочил на стол, взял
с полки пароходик. Сразу руками понял, что он железный, совсем настоящий. Я
прижал его к уху и стал слушать: не шевелятся ли? Но они, конечно,
примолкли. Поняли, что я схватил ихний пароход. Ага! Сидите там на лавочке и
примолкли, как мыши.
Я слез со стола и стал трясти пароходик. Они стряхнутся, не усидят на
лавках, и я услышу, как они там болтаются.
Но внутри было тихо.
Я понял: они сидят на лавках, ноги поджали и руками что есть сил
уцепились в сиденья. Сидят как приклеенные.