"Элвин Джонсон. Битва дикой индюшки и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

кличке Гидальго, так как в нём была и испанская кровь. У него была
репутация неотразимого ухажёра. Но Кейт отвергла и его.
Очевидно она была против любви по расчёту.
Между нашим и соседским пастбищем пролегала дорога. С нашей стороны
была хорошая изгородь из колючей проволоки, такая же была и у соседа. У
него был пони для верховой езды, небольшой гнедой индейский жеребец
величиной примерно в половину настоящей лошади. Это животное имело
обыкновение подходить к изгороди, ржать и визжать в сторону Кейт. Очевидно
это были злые и обидные речи на лошадином языке, так как они приводили
Кейт в ярость. Она прижимала уши назад, её прекрасная морда при этом
принимала ужасный вид, она походила при этом на одну из людоедствующих
лошадей в греческой скульптуре Диомеда.
В конце концов она так возненавидела этого несносного конька, что
несмотря на своё прекрасное воспитание, перепрыгнула через наш забор,
пересекла дорогу, перемахнула через соседский забор и предложила негодному
жеребцу выяснить отношения.
Когда на пастбище лошади действуют друг другу на нервы и доходят при
этом до предела, они становятся задом друг к другу и начинают лягаться
вплоть до истерики. При этом они пригибают голову к земле и брыкаются,
стараясь попасть в круп другой обеими задними ногами. При этом урон обычно
бывает невелик, если только у них нет острых подков. Но и фермер не
настолько глуп, чтобы выпускать норовистую лошадь свободно на пастбище.
Кейт с жеребчиком устроили драматическое представление, которое
проходило с переменным успехом. Перепуганный, я наблюдал за ними издали.
Мне казалось, что такие гулкие удары могут оказаться губительными. Но отец
сказал, что ничего страшного нет и что скоро они устанут. Так оно и вышло,
и с осознанием незапятнанной чести они разошлись восвояси, пощипывая
траву. Отцу пришлось сходить и привести Кейт назад, ибо она была слишком
хорошо воспитана, чтобы при возвращении снова прыгать через забор. Отцу
пришлось прошагать целую милю, чтобы провести её через двое ворот. С
неделю всё было тихо и мирно. Затем несчастный конёк снова начал
приставать к Кейт с несносным ржаньем и визгом на своём конском наречии. И
ей опять пришлось перемахнуть через оба забора. Она была страшно сердита,
и жеребец поскакал от неё прочь, пока они не скрылись из виду за небольшим
холмом. Мы слышали удары копыт, но в конце концов всё стихло. Затем Кейт
вернулась к забору, чтобы её забрали домой. При этом она была сама не
своя, покорная и унылая. Когда отец пристегнул уздечку к поводку, чтобы
провести её в ворота, она последовала за ним с трогательной покорностью.
Несколько недель у неё не было её обычной горделивости. Видимо, они
договорились окончательно, так как жеребчик больше не появлялся у забора
со своими жуткими конскими речами. В последующие несколько месяцев у нас
не было лучше лошади, чем Кейт, покладистей и примерней. Но отец ходил
озабоченный и, наконец, объявил: "Кейт понесла от этого негодного
индейского пони."
Так оно и было. В положенный срок Кейт стала матерью самого маленького
и прелестнейшего жеребёнка на свете. Кобылка была так мала, что ей
приходилось сильно вытягивать шею, чтобы дотянуться до предназначенного ей
природой питания.

Кейт немного стеснялась, но была преданной матерью. Отец же смотрел на