"Элвин Джонсон. Битва дикой индюшки и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

выдерживать взгляд двух пар честных лошадиных глаз. Именно поэтому к
уздечке пришиваются кожаные шоры, ограничивающие поле зрения лошади.
- Есть два способа управлять лошадьми, - философствовал отец. - То, что
называется германским способом, и старый датский способ. Когда-то я
работал в течение года у одного датского коннозаводчика в Ютландии, а
затем - год у немецкого в Гольштейне. У немца было правило: "Не давай
лошади повода считать, что у неё есть собственная воля. Если едешь мимо
водопоя, и лошадь даёт понять, что ей хочется пить, хорошенько огрей её
кнутом. Если, подъезжая к конюшне, она ускоряет ход, придержи её или даже
развернись и поезжай в другую сторону. Хорошо вышколенный конь никогда не
подаст виду, что ему чего-то хочется."
У датчанина был другой принцип. - У каждой лошади, - говорил он, - свой
собственный норов, и нужно к нему приспособиться, если хочешь получить от
неё максимум полезной работы. Обращайтесь с ней правильно, и она скоро
научится подчинять свою волю вашей. Конь, как и человек, лучше всего
работает, когда работает с охотой.
Думаю, что немецкий способ вернее, если готовить лошадь к войне.
Вышколенный по-немецки конь бросится и на пехотный взвод, и на
артиллерийскую батарею, как бы он ни был напуган. Датский же конь может
заколебаться. Но датский способ вернее для лошадей, работающих на ферме.
Посмотри на Тони. Она готова тянуть даже более тяжёлый груз, чем ей
положено, потому что ей хочется сделать то, что, как ей кажется, ты хочешь
от неё.
Маленькая Тони недолго работала в паре с Фрэнком. Веначале у нас было
небольшое недоразумение. Единственными часами у нас было солнце, и Тони
заметила, как я поглядываю на солнце в течение дня. Она вскоре решила, что
определённый взгляд на солнце означает благословенное время
распрягаться,идти на водопой и в стойло.
Получив такой знак, ей хотелось действовать немедленно и тут же бежать
через всё поле. Дотянуть плуг до конца борозды ей теперь казалось почти
невозможным, и Фрэнку приходилось тянуть её почти насильно. Я разрешил эту
трудность, отказавшись смотреть на солнце до тех пор, пока не доходили до
конца поля. Мы с Тони проработали семь лет, и мне ни разу не пришлось
тронуть её кнутом или кричать на неё. Но в конце концов мне пришло время
уезжать с фермы в колледж.
Хозяйствовать стали младшие братья, но это оказалось для них слишком
тяжело, и к тому же они собирались последовать за мной. Тогда отец продал
ферму и переехал в город. Пришлось продавать всё: скот, зерно и кукурузу,
инвентарь и оборудование.
Отец отдал Тони за бесценок одному англичанину по фамилии Фейевезер, у
которого в паре миль от нашей была большая ферма, где он разводил лошадей.
У него была репутация большого любителя лошадей и, казалось, у Тони могла
быть приятная жизнь в качестве верховой лошади у хозяина.
В первые же каникулы я поехал в те места, как бы для того, чтобы
навестить соседей, а на самом деле, чтобы повидать Тони. Я сразу же
направился на ферму к Фейевезеру, застал хозяина на конном дворе. Это был
грубоватый, но сердечный англичанин, с ним было очень приятно общаться.
- А, та индейская пони, которую я купил у твоего отца? Ну, она была
просто сатана. Когда я впервые тронул её арапником, она поднялась на дыбы
и чуть не упала на спину вместе со мной. Чуть не сломала мне шею. А