"Элвин Джонсон. Битва дикой индюшки и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

надрывались, устраивая прекрасные кабинеты, снимая отличные дома, покупая
коляски и упряжки дорогих лошадей с заплетёнными хвостами. Если им
удавалосьобзавестисьбогатойклиентурой,торасходы оправдывались, и у них
было всё в порядке. Но для отца Хобарта больной был больным, независимо от
того, в состоянии ли он заплатить или нет. Он ухаживал за ними и при
тогдашних скудных ресурсах. Если у пациента было воспаление кишечника, то
ему суждено было умереть. А д-р Элберн давал ему обезболивающее, чтобы тот
меньше страдал. Если женщины боролись и боролись, чтобы принести жизнь в
этот мир, но ничего не получалось, то ребёнка можно было вырезать из
чрева, и он будет жить, но при этом придётся умереть матери. На такие
операции д-р Элберн шёл как на казнь, но он всё-таки делал их. Медицинская
практика была ужасной. Но доктор был верен Гиппократу, и хорошие доктора,
такие как отец Хобарта, выполняли свой долг. Но с одним аспектом своей
работы он справлялся неважно. Он терпеть не мог предъявлять счета. У него
их был полный ящик, и когда его добрая жена, мать Хобарта, говорила: "Мука
кончилась, сахар - весь, кофе нет, ветчина и бекон все вышли, в доме
ничего не осталось, кроме овсяной крупы", - д-р Элберн хватал пачку счетов
и говорил сыну: " Хобарт, разошли, эти счета. Но сообщи им, что, если уж
им очень туго, то пусть отдадут только часть из того, что должны".
Хобарт любил и даже обожал отца и мать, которая относилась к нужде
спокойно.
"Non paribus passis", - не всё равными шагами, - как говаривал
Вергилий. Ведь ей надо было думать о будущем сына. И доктор неохотно брал
из верхнего ящика пачку счетов и рассылал их. На большинство он не получал
ответа. Но некоторые хотя бы частично откликались, и этих денег хватило,
чтобы послать Хобарта в колледж.
Это был небольшой колледж, преподаватели которого обучались во времена
благородной нужды, ещё до гражданской войны. Хобарту больше всего нравился
профессор латыни и греческого. Родившись ещё в 1799 , он получил
образование в колледже Уильяма и Мэри до 1820-х годов.. Для него латынь и
греческий были религией и страстью, охватившей его на всю жизнь. Когда
Хобарт познакомился с ним, это был милый старичок семидесяти шести лет.
Следовать с ним за Вергилием в потусторонний мир, плыть с Одиссеем по
синему хмельному морю, идти с Ксенофонтом по иссушенным диким равнинам
Месопотамии для Хобарта было наслаждением.
Профессор свободно принимал студентов у себя дома. Это был самый
маленький домик во всём городе, в нём была крохотная гостиная, а дрова для
печки доставали бывшие ученики, так как на дрова у профессора никогда не
хватало средств. И вот там-то он читал Горация своим студентам, временами
прерываясь и предупреждая учеников о сниженном уровне морали у Горация и
Катулла. Однако он любил латынь, с моралью или без неё, и передавал свою
любовь без особо серьёзных оговорок.
Его добрая жена не вынесла такой скудной жизни и умерла. Но осталась
дочь лет сорока, которая готовила профессору на завтрак тосты и яичницу.
Она была очень милой и первой открыла грудь Хобарта для любви, простой
страстной любви. Но она была слишком стара.
Иногда на таких встречах профессор откладывал в сторону Вергилия и
Феокрита и комментировал современную жизнь. В те времена местные газеты
много писали о Боссе Твиде. А профессор комментировал:
Quid non mortalia pectoria cogis Auri sacra fames?