"Мор Йокаи. Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта " - читать интересную книгу автора

какой бы радостью я помолился, если бы только знал кому. Но затем насупился
и очень неодобрительно на меня поглядывал сверху. Не к лицу, говорит,
молиться, когда имеешь дело с врагом. Тут только проклятия уместны. Сам-то
он был большой мастак по этой части. Он столько раз повторял при мне
ужасающую формулу проклятья, что до сих пор ее забыть не могу. На
головоломном венгерском языке она звучала так: "Tarka kutya tarka magasra
kutyorodott kacskaringos farka!"[12]
(- Стой! - прервал князь. - Это, верно, колдовское заклинание.
- Вроде "abraxas" или "Ablanathanalba",[13] - испуганно заметил
советник.
- Надо его записать, - решил князь, - и вручить придворному астроному.
Пусть с помощью профессоров отыщет смысл. Сын мой, продолжай и расскажи,
сколь долго вел ты достойную сожаления жизнь осла.)
О, столько времени, пока я смотрел в глубую высь и, ни к кому
специально не взывая, умолял небо, землю или преисподнюю послать
освободителя. Столько времени, пока мы не въехали в большой хвойный лес. И
едва татарское воинство продвинулось на расстояние, за которое христианин
успел бы прочесть "отче наш", вокруг все затрещало, будто рушились земля и
небо: стволы деревьев падали на татар, на их лошадей и пленников. Вдоль
дороги, избранной татарами, неведомый враг подпилил деревья, и стоило задеть
один-единственный ствол, как он, падая, увлекал за собой все остальные.
Огромная ель повалилась на нас, и мы, распростертые, остались лежать под
ветвями. Счастье, что татарин сидел на моих плечах; ствол размозжил ему
голову, а моя осталась торчать, зажатая его ногами, словно в тисках.
Ужасающий треск оглушил меня, и как я выбрался из этого светопреставления -
сам не знаю. Знаю только, что, раскрыв глаза, обнаружил я себя в лагере
грозных гайдамаков.
О, гайдамаки были действительно могучим племенем!
Они не принадлежали ни к одной нации, вернее сказать, среди них
обретались сыновья любых народов: поляки, чехи, русины, болгары, валахи,
ясы, мадьяры племени "чанго", казаки - что ни тип, то отпетый разбойник.
Им не возбранялось - особенно в добром подпитии - всерьез помахать
секирами, разрешать промеж себя споры с помощью налитой свинцом дубинки или
кинжала. Но всякого рода национальные распри запрещались.
Кто прославился грабежом или разбоем, удостаивался чести вступления в
их союз. Самый дерзкий, до безумия храбрый злодей становился их
предводителем.
Если в каком-нибудь крупном городе Спиша, Польши, Подолии или
Малороссии разыгрывался мрачный спектакль массовой казни, - словно из-под
земли выскакивали гайдамаки, убивали стражников, освобождали осужденных и
зачисляли в свои ряды.
Если где-нибудь молодую и прекрасную женщину за супружескую измену или
колдовство обрекали на сожжение заживо, почти наверняка свершалось чудо: не
успевал огонь в костре заняться, как налетали гайдамаки и увозили с собой
согрешившую красотку.
Для всех сирых и убогих, промышляющих воровством, поджогами, разбоем,
убийством, фальшивой монетой, похищениями и тому подобными делами и в страхе
перед законом пребывающих, гайдамаки служили надеждой, утешением,
провидением.
Потому и уважали их высоко.