"Мор Йокаи. Похождения авантюриста Гуго фон Хабенихта " - читать интересную книгу автора

помощником харампаши. Может ведь случиться, что Медведь уведет главные силы
в какой-нибудь поход, а я останусь, и тогда ничего не стоит напоить
оставшихся и, как только они заснут, убежать с Мадой. Это была столь
соблазнительная мысль, что я невольно протянул руку к посоху старого турка:
- Где же спрятать такую пропасть денег?
- Оставь их в костыле. Когда гайдамаки вернутся, пожалуйся, что тебе
свело ногу от долгого стояния в холодном болоте. Это со всяким может
случиться, и кому сведет сухожилия в ледяной воде, тот рискует навсегда
хромым остаться. Они наверняка уйдут без тебя - кому нужен немощный товарищ.
А ты держи богатство свое под мышкой и не выпускай.
Затем обучил меня старик, как подвязать левую ногу, как пяткой в
костыль упереться и как на одной правой передвигаться. Я думал о Маде и ради
ее счастья готов был хоть до Иерусалима на одной ноге допрыгать.
- Ну, теперь бери ятаган, - сказал старик деловито. - Не руби смаху,
как мясник топором, а при ударе потяни лезвие, будто скрипичный смычок. Я
стану на колени, а ты ударь сюда - видишь, где первый позвонок выступает:
гляди внимательно. Ятаган держи прямо, твердой рукой - тогда все будет в
порядке, и клинок не соскользнет.
Говорил он, говорил, все меня подзуживал, пока дьявол (поджидающий
смертных на всякой тропинке) не подтолкнул меня под локоть, и заметил я
через секунду, как тело старого турка опустилось к моим ногам, обнимая
колени, а голова, подскакивая, покатилась меж деревьев.
(- Homicidium: человекоубийство, - продиктовал советник в протокол.
- Так и есть, но примем во внимание смягчающие обстоятельства, -
вставил князь. - По желанию убиенного, согласно Алкорану и следуя
вероломному толчку врага рода человеческого.)
- Убийство остается убийством, - вздохнул Гуго, - и очень скоро
пришлось мне раскаяться. Свершив сие деяние, оперся я на клюку и, хромая,
двинулся вперед. Заковылял кое-как за своими товарищами, что возились с
богатой добычей. Кому из каравана бежать не удалось, тех прикончили на
месте. Разбойники взваливали поклажу на плечи, так как неторными путями
вьючным животным не пройти.
Увидев, как я с трудом ковыляю, опираясь на посох, они расхохотались.
- Что за напасть с тобой приключилась? - спросил Медведь.
- Ох, горе мне, - запричитал я, - нищим калекой стал. Когда я убивал
хромого турка - не мог он удрать с кривой-то ногой, - проклял он меня,
умирая: быть тебе, хромым, как я, и вечно скитаться с колтук-денгенеги. В
тот же миг свело мне левую ногу, и никак не выпрямить.
- Ясное дело, не понравилось твоей ноге стоять в холодной воде, -
усмехнулся Медведь. - Ты пуделек изнеженный. Ладно, не хнычь, есть у нас
лекарь на такие хвори. Эй, Перепелка, пойди сюда!
Не по себе мне стало. Уж если посмотрит ногу, сразу сообразит, что все
в порядке. Напряг я мышцы изо всех сил, чтобы нога оставалась согнутой, пока
Перепелка щупал, мял и тянул так, что кости трещали.
Через несколько минут сказал костоправ:
- Да, ногу страсть как свело.
Я с перепугу, позабыв о притворстве, решил попробовать вытянуть ногу, и
вот где ужас меня взял: нога, которую я нагло объявил сведенной... не
выпрямлялась более. Господь меня наказал: какую беду накликал, та при мне и
осталась. Я и впрямь охромел и не мог шагу сделать без колтук-денгенеги.