"Джулия Джонс. Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)" - читать интересную книгу автора

с толку Джек трясся с головы до пят. - Не надо было тебе вмешиваться. Я уже
овладел им.
- Дурак, - с не меньшим гневом ответил Тихоня. - Ничем ты не овладел.
Это стекло овладело тобой. Ты чуть не растворился в нем.
Боль жгла Джека иголками, ввергая его в ярость.
- Говорю тебе, стекло было моим! - крикнул он, хватив себя кулаком по
бедру.
Тихоня медленно покачал головой, бросил ведро и заговорил, взвешивая
каждое слово:
- Если ты еще раз совершишь подобную ошибку, Джек, клянусь, она станет
для тебя последней. Дважды спасать тебя не стану. Я тебе не нянька. - Он
пошел к двери и бросил с порога: - Возьми мазь в заткнутой тряпицей склянке
над очагом. Полечи свои ожоги.
Джек без сил повалился на стул. Гнев, только что пылавший в его крови,
мгновенно угас. Джеку стало пусто... и стыдно. Понурив голову, он потер
обеими руками лицо. Как мог он быть так глуп? Тихоня прав - он и вправду
потерял власть над собой, отдавшись волнению стекла. Джек прошипел сквозь
зубы несколько отборных пекарских ругательств. И когда он только научится
обуздывать свою колдовскую силу?
Вот уже десять недель, как пожилой травник нашел его в кустах у
Аннисской западной дороги и привез к себе домой. Десять недель учения,
стараний и неудач. Каждая попытка Джека колдовать кончалась плачевно.
Поначалу Тихоня не торопил Джека, ободрял его и давал советы, но теперь и
он начинал терять терпение.
Джек потер виски. Немногого же он добился. Порой ему казалось, что он
способен колдовать только перед лицом истинной опасности, когда сама жизнь
разжигала в нем гнев. А здесь, в тихом доме Тихони, в сонной деревушке за
десять лиг от Анниса, где на горизонте видны горы, ограждающие с запада
Брен, никаких опасностей будто бы и не существовало. Здесь ничто не
угрожало Джеку, его никто не преследовал и не загонял в угол. Тем немногим,
кто был ему дорог, тоже ничто не грозило, да и война на севере, по словам
Тихони, как будто утихомирилась на время. Бороться было не с чем и не с
кем, и Джеку трудно было разжечь в себе гнев, чтобы направить его на стакан
или иные предметы, которые ставил перед ним Тихоня. Эти упражнения
оставляли его равнодушным - не стоило будоражить себя ради одной лишь
науки. Первый месяц он вовсе ничего не мог извлечь из себя, пока не
сосредоточивал свои мысли на Тариссе.
Тарисса. Его руки и грудь разболелись невыносимо при одном ее имени.
Он встал, отшвырнув ногой стул. Не станет он думать о ней. Она осталась в
прошлом, далеком прошлом, - все равно что умерла. Он не даст ей ожить в
своих мыслях. Она лгала ему, предала его, и никакими слезами и мольбами
этого не исправить. Магра, Ровас, Тарисса - все они стоят друг друга. И он
заслужил свое - потому что был так глуп и легковерен.
Джек подошел к очагу и взял с полки заткнутую тряпицей склянку. За
последние месяцы он усвоил, что должен быть суров и к Тариссе, и к себе, -
только так он мог побороть муки раскаяния. Он был дураком, а она -
негодяйкой, вот и все. Ничего более.
Джек понюхал содержимое склянки. Что бы ни было там, внутри, пахло оно
скверно. Джек осторожно сунул в склянку палец. Холодная жирная жидкость
имела цвет засохшей крови. Борк знает, что это такое! Тихоня всякий раз