"Дороти Джонсон. Пора величия " - читать интересную книгу автора

которым присматривала дочь-индианка.

Она ничего не объясняла и не приказывала мне. Молча указала знаками на
соломенный тюфяк, лежавший на полу у его койки: "Здесь тебе спать". Хижина
состояла из двух помещений. Сама она спала в другом, на кухне.

Во двор въехал Кэл Кроуфорд верхом на измочаленной старой кобыле
белого цвета, которой предводительствовал дряхлый черный пес. Мартышка
указала мне на него, словно говоря: "Вот для чего ты здесь - ты должен
помочь лошади и собаке не потерять его".
Поэтому я подошел и ждал, пока он спешится. Откашлявшись, я
проговорил:
- Не желаете ли снять седло, мистер Кроуфорд?
Бросив свирепый взгляд своих ярко-голубых незрячих глаз куда-то поверх
моей головы, он вызывающе задрал подбородок и проговорил:
- Нет! -Я был не нужен ему, и раз уж оказался тут, он не желал, чтобы
ему об этом напоминали.
Ужин прошел в молчании. Мартышка сменила шелковое платье на выцветшее
серое, такое, как у всякой фермерши. Нарезая для него мясо, она
пробормотала что-то, но он не ответил.

Он не любил торчать дома или вблизи него, и даже дождь не был ему
помехой; он только подставлял лицо, словно ловил капли. Временами он слезал
с лошади и опускался на колени среди поля, шаря вокруг руками, чтобы узнать,
сильно ли подросла пшеница.
Бесчисленные мили обрывистых гор и просторных прерпй пролегли у него
под ногами, обутыми в мокасины, в ту пору, когда был он еще молод и зорко
глядел вокруг. Он чувствовал себя как дома внутри индейских типи и крытых
ветвями хижин, и миновало единым махом пятнадцать лет, проведенных им вдали
от всякого людского жилья. И состарившись, он не полюбил крышу над головой,
все время передвигался верхом в компании старого пса, всегда приводившего
его к дому.

Если он не выезжал верхом, то просто бродил по двору, тыча впереди
себя длинной палкой. Я помалкивал и старался не попадаться ему под ноги,
а когда он седлал старуху лошадь, я влезал охлюпкой на своего крапчатого.

Кэл знал, что я рядом, но держался так, словно меня нет в природе.
Раза два он раздраженно спрашивал: "Ты все еще здесь, парень?" Но чаще
предпочитал забывать обо мне.
Однажды, направляясь к дому, он ткнул меня нечаянно своим посохом,
но и не подумал пожалеть или извиниться. Только бросил вызывающе:
- Ну, что там? - пока я потирал голень.
Я пробормотал виновато:
- Извините, что помешал вам, мистер Кроуфорд,- и разозлился, что веду
себя как мокрая курица.
Но настало утро, когда он свистнул, как обычно, своему псу, а тот не
поднялся нехотя из-под навеса. Снова отрывисто свистнул - и, казалось,
растерялся в обступающей его тьме. И тут в первый раз я почувствовал
жалость-, настолько, чтобы забыть о страхе.