"Бригита Йосифова. Декабристы (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

присутствовал при казни руководителей декабристского движения.
"Привлекало меня во всем этом не только одно любопытство, - признавался
Бенкендорф, - но и сострадание; это были в большинстве своем молодые люди,
дворяне из знатных семейств, многие из них в прошлом служили вместе со мной,
а некоторые, как, например, князь Волконский, были моими личными приятелями.
Сердце мое сжималось, но вскоре чувство сожаления, рожденное мыслью об
ударе, который поразит так много семей, уступило место негодованию и
отвращению. Недружелюбные и неуместные речи и шутки этих несчастных
свидетельствовали о глубоком их нравственном разложении и о том, что сердца
их не могут испытывать ни чувства раскаяния, ни чувства стыда".
О каких речах, о каких шутках на помосте виселицы писал Бенкендорф? О
смелых и гордых словах поэта Рылеева, который воскликнул с высокого
деревянного помоста: "Ах, как сладко умереть за Россию!" Или об исполненных
сарказма и иронии словах Сергея Муравьева-Апостола, сказанных, когда при его
повешении веревка оборвалась и он упал на помост: "Бедная Россия, и
повесить-то порядочно у нас не умеют!"
В своих воспоминаниях Бенкендорф акцентирует внимание только на том,
что видел. Однако он скрывает истинное лицо самодержавия и не осуждает
жестокости, варварской казни гордых и смелых борцов.
6 декабря 1826 года Бенкендорф становится членом Сената и получает в
награду имение в Бессарабии в вечное и потомственное владение.
Но даже такой светский человек, каким был барон Корф, который
пользовался высочайшим доверием Николая I, не щадит самолюбия Бенкендорфа. С
какой-то открытой иронией и презрением Корф писал в мемуарах:
"Следует добавить еще, что при довольно приятном его виде, при чем-то
рыцарском в тоне и словах и при достаточно живом, светском говоре он имел
самое поверхностное образование. Ничего не изучал, ничего не читал и даже
никакой грамматикой не владел как следует. Доказательством могут служить все
его сохранившиеся французские и немецкие рукописи и даже подписи на русских
бумагах, на которых он лишь в последние годы перестал писать (вероятно,
после доброжелательного намека его приближенных) "покорный слуга"".
Удивительно спустя более 150 лет читать и перелистывать рукописи
Бенкендорфа... Интерес вызывают его письма по поводу официальных просьб А.
С. Пушкина. Неправильный французский слог, путаница во временах глаголов.
Целые фразы из-за незнания им французской грамматики остаются непонятными,
схожие французские глаголы произвольно заменяются один другим.
Николай I, однако, возвышает Бенкендорфа, осыпает его наградами,
деньгами, имениями, титулами. Всю жизнь император "держался" за этого
посредственного человека, был благодарен ему за раболепие и искал дружбы с
ним.
Много лет спустя Герцен, узнав о смерти Бенкендорфа, умершего на
пароходе при возвращении в Россию после поездки за границу, где он принял
католицизм, дал ему такую характеристику:
"Наружность шефа жандармов, - писал он, - не имела в себе ничего
дурного; вид его был довольно общий остзейским дворянам и вообще немецкой
аристократии. Лицо его было измято, устало, он имел обманчиво добрый взгляд,
который часто принадлежит людям уклончивым и апатическим.
Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи
начальником этой страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей
право мешаться во все, - я готов этому верить, особенно вспоминая пресное