"Лидия Джойс. Искушение ночи " - читать интересную книгу автора

обеду.
Но какой ценой достигалось это влияние? Следить за каждым своим словом,
за каждой улыбкой, держаться в тени, прятаться от нежелательных поклонников
за отвратительными платьями, - нежелательными не потому, что она стала
бесполой, но потому, что она не смела принимать даже ухаживания. Знать, что
ты погибшая женщина и что любое слово, сказанное шепотом, может погрузить
тебя в бесчестье...
Она сжала юбки в кулаках, и мягкий шелк нежного цвета собрался в
комки - то был первый такой шелк, который она надела с тех пор, как жизнь ее
чуть не пошла прахом из-за какой-то комедии. Назвать это трагедией она не
могла - для трагедии не хватало благородства. Она почувствовала, как
натянулась ткань, и медлила, не зная, хочется ли ей погрузиться в ее
чувственность или разорвать ее собственными руками. И она опустила юбку. Еще
шесть дней будет важно, что на ней надето. Еще шесть дней ни для кого не
будет иметь значения, что она делает - разве что для Рей-берна.
- Леди Виктория.
Его голос прервал размышления Виктории. Казалось, он на расстоянии
прочел ее мысли. Виктория повернулась к нему и почувствовала, что краснеет,
смущенная и огорченная тем, что ее застали, когда она ходит босиком по
траве, - столь интимный момент не был предназначен для посторонних глаз.
На лице Рейберна не было осуждения. Оно выражало желание, удовольствие
и что-то похожее на грусть или зависть.
- Я решила посмотреть, как вы приводите в порядок сад, - сказала она в
свое оправдание.
Рейберн кивнул, не в знак того, что принимает это объяснение, а что
услышал его, и жестом велел ей подойти. Она подобрала шляпку и подчинилась.
Она впервые увидела его при дневном свете и решила рассмотреть, пока
просовывала руку под его локоть и входила в дверь. Он казался старше, чем в
полутемных комнатах Дауджер-Хауса и еще более темных комнатах Рейберн-Корта.
У рта залегли глубокие складки, кожа на носу была загрубевшей. Поскольку он
избегал солнца, Виктория полагала, что лицо у него гладкое и бледное, но оно
оказалось обветренным, словно у пастуха. Как ни странно, это увеличивало его
своеобразную привлекательность, подчеркивало контраст между ним и светскими
джентльменами, с которыми она привыкла общаться. Конечно, ни у одного
светского джентльмена не могло быть таких сильных рук, такой уверенной
походки, как у него. Но при этом сама она не казалась себе ни маленькой, ни
слабой, напротив - полной энергии, словно его жизненные силы бросали ей
вызов и вдохновляли. Это открытие должно было бы встревожить ее, иона знала,
что так и будет, когда она обдумает его позже. Но сейчас она шла в ауре
покоя и хотела продлить эти минуты.
Они шли по дому рука об руку, у передней двери она остановилась, чтобы
завязать ленты шляпы.
- Нет, - сказал Рейберн, отводя в сторону шляпу. - Нет. Мне больше
нравится без шляпы.
Виктория начала было возражать, но передумала. Ей показалось смешным
заботиться о какой-то ничего не значащей пристойности, когда вся неделя
будет сплошным нарушением правил, когда-либо существовавших в приличном
обществе. Она положила перчатки в шляпку и несла ее за ленты, когда шла
рядом с герцогом к карете.
На этот раз в темноте кареты между ними не возникло ощущения