"Лидия Джойс. Музыка ночи " - читать интересную книгу автора

казаться настоящей леди, привлекательной, вероятно, даже красивой.
Она сбросила платье, затем и кринолин. Широкие фижмы в стиле
предреволюционного французского двора частично заменили ей обручи, и Сара
быстро надела маскарадный костюм. Платье шилось для модной талии, поэтому
женщине среднего размера было бы почти невозможно застегнуть его без
посторонней помощи. К счастью, миниатюрность Сары позволила ей справиться с
этим самостоятельно.
Крючки по обеим сторонам корсажа застегнулись легко, хотя глубокий
вырез грозил выставить напоказ ее скромное нижнее белье. Она заткнула край
сорочки в тесный лиф, потом на пробу расправила и сжала плечи, нагнулась,
выпрямилась. Сорочка опять стала видна, но это если много двигаться.
Повернувшись к зеркалу, Сара изумленно ахнула.
Платье было удивительным. Розовые банты, каждый из которых был
застегнут сверкающей брошью, каскадом ниспадали по корсажу. Роскошный
сине-золотистый шелк, облегающий тело, струился вниз поверх пышной юбки.
Везде розовые ленты, розетки из стразов, имитирующих драгоценные камни.
Изучающе глядя на свое отражение, Сара не осмеливалась верить, что
платье может сделать ее такой изящной, что ее лицо скрыто под маской и
вуалью. Конечно, она не слепая и видит, насколько кричаще безвкусен этот
костюм, но кто бы его ни сшил, он явно обладал чувством красоты, ибо сумел
добиться ослепительного эффекта. Блеск ее глаз вызван не только светом от
свечи.
Она моргнула, чтобы остановить слезы, и повернулась к кровати, где
дожидались своей очереди завитой белый парик и золотистые туфли с розовыми
бантами, лежавшие на темном плаще.
Когда Сара их надела и опять посмотрела в зеркало, она уже приняла
решение. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы задуть свечу,
выскользнуть из комнаты и запереть дверь. Сунув ключ в лиф, она бесшумно
направилась вдоль портего к черной лестнице. На то, чтобы взять в гостиной
карту города и ключ от входной двери, ушла еще пара минут.
По винтовой лестнице, ведущей в сад, она спускалась, держась рукой за
оштукатуренную стену и нащупывая каждую ступеньку ногой. Когда ее пальцы
коснулись двери, послышались голоса двух жильцов, проходивших мимо. Сара
замерла, но голоса снова удалились, и она вышла наконец в мощенный плиткой
внутренний двор. Подняв длинные юбки, она выскользнула за ворота и оказалась
в узком переулке, пораженная собственной отвагой.
Впереди мерцали сквозь туман уличные фонари, маня ее дальше. В тусклом
свете ближайшего из них карта была почти неразборчива, однако его все же
хватило, чтобы указать ей дорогу. Она слышала звуки ночи: лай собак, кошачье
мяуканье, сердитые и веселые голоса. Но без постоянного, как в Лондоне,
грохота экипажей и лошадиного топота каждый звук тут выделялся, был сам по
себе, вместо того чтобы сливаться с другими в монотонный шум, который всегда
означал для Сары город. Хотя самыми чуждыми были песни, они слышались в
темноте повсюду. Три голоса, четыре, десять - она не могла определить, ни
сколько их, ни откуда они доносятся, - но все низкие, мужские, звучные. Кто
поет, думала она, и почему?
Сара прибавила шаг и остановилась только на перекрестке, где
соединялись несколько улиц, образуя площадь, которая на карте называлась
"кампо". Дюжину таких она уже видела, пока шла сюда, единственное, что
отличало ее от других, - это палаццо, освещенное золотым светом фонарей,