"Андрей Юдин. Чиж: Рожден, чтобы играть " - читать интересную книгу автора

было пианино. У себя в квартире Дима подключал электрогитару "Musima" в
радиолу "Беларусь", а Чиж подыгрывал ему на простой гитарке. Для настроения
выключали свет, оставляя гореть ночник. Но гораздо больше, чем этот интим,
совместному творчеству помогала атмосфера взаимного уважения. "Мы друг друга
щадили, - говорит Некрасов, - и никогда не критиковали".
Первой песней, сочиненной совместно, стали "Рыбки в аквариуме".
"Однажды Серега пришел ко мне, - рассказывает Некрасов, - и мы за полчаса
написали этих "Рыбок". И сразу пошли гулять в лес. Потом это стало у нас
традицией".
(К счастью, тогда не была модной "голубая" тема, и соавторов не извели
злыми насмешками. Тем не менее, характеризуя свое отношение к Некрасову, Чиж
специально уточняет: "Я не пидор, но Димку люблю").
Вопреки "поэтической" фамилии, Некрасову больше нравилось быть
композитором, "творцом мелодий" - тексты он считал всего-навсего "записью
настроения".

Что-то вернулось ко мне с этим спокойным дождем.
Ветер прошел по земле и постучался в мой дом.
Он мне шепнул тайком
О том, что ты любишь меня...

Чиж в своих попытках стихосложения подражал, как многие наши рокеры,
Владимиру Маяковскому.[19]
- Меня цеплял его железный ритм. Он припанкованный такой человек. Его
очень интересно читать вслух чисто ритмически. Он вроде идет-идет, а потом
как взломает все это!.. Он не дает застояться. Этот прием в музыке
называется полиритмией. Нечто подобное у Корней Иваныча Чуковского
прослеживается - тоже человек, сдвинутый по ритму абсолютно...
Свои поэтические опыты Чиж до сих пор не решается назвать стихами:
- Какие там стихи - тексты! Я врубаюсь, что не настолько это крутизна,
чтобы печатать отдельную книгу. Хотя иногда что-то удавалось. Странно, на
мой взгляд, это вроде бы не удалось, а потом - бац! - все радуются: "Ой,
какая песня!". И как-то так у меня все время происходит...
Сочинительство в две головы шло легко. "Было ощущение, - вспоминал
Некрасов, - что песня написана и вдвоем, и каждым по отдельности сразу. Я
где-то читал, что Леннон не мог вспомнить, где в битловских песнях его
строчка или музыкальная фраза, а где - Маккартни. Я раньше этому не верил, а
сейчас понимаю - полная правда".
- Однажды Димка притащил куски текстов, все на разных листочках, -
рассказывает Чиж. - Совместный архив хранился у меня, поскольку мой соавтор
вечно все терял. Я слил эти наброски в одну тему. Третий кусок, совершенно
не в тему, стал припевом. Потом я дописал еще один куплет: "Смолкли шаги под
окном, можно свечу гасить", уже под Димку подделываясь, и положил все это на
музыку. Димка послушал: "Классно получилось! А что за песня?". Я говорю:
"Дима, это же твой текст!" - "Не гони!" - "Твоя рука? Ты писал?.. Вот,
получи песню".
- Мы ощущали себя внутри свободными, - говорит Некрасов. - И когда мы
сочиняли песни, это в душе передавалось. Было легко и свободно. Никакие
запреты нас не угнетали. Не довлело, что это никогда не выйдет на
пластинках, нигде не зазвучит. Ведь в те годы эти песни практически негде