"Андрей Юдин. Чиж: Рожден, чтобы играть " - читать интересную книгу автора

Чем еще запомнился Чижу тот год - Андреем Тарковским. На
фестивале-ретроспективе он впервые посмотрел его фильмы "Андрей Рублев",
"Солярис", "Иваново детство".
- Помню, от "Рублева" просто охренел. И сразу побежал в библиотеку
отыскивать какие-нибудь книги про него, про Феофана Грека. В Русский музей
пошел, у них не так много древнерусского искусства, но кое-что есть...
Вообще, мне здорово повезло, что я не в Москву уехал, а в Питер. Как-то
здесь получше с этим делом... Я имею в виду, с мировой культурой.
Эрмитаж стал любимым из музеев: "Во-первых, близко к институту: если
нет "пары" или нужно что-то "задвинуть", раз - и туда!..". А там друзья
разбредались. Типа: "Стрелка" - через час!". Кто-то мог тормознуться на
итальянцах, кто-то на фламандцах, а Чиж бежал на третий этаж, смотреть
импрессионистов: "Ван Гог, Каро... С ума сойти! Там светло все. Ощущение
весны, свежести, радости, которая тебя ждет".
А весной, когда было не только витаминное голодание, но и голод на
новые эмоции, Чиж почти одновременно - с разрывом в неделю - услышал сразу
три классических альбома советского рока: гребенщиковский "Табу", "LV" Майка
Науменко и цоевский "45".
- До этого мы "сидели" на арт-роковых Yes и Jethro Tull, - все бобины
были заслушаны буквально до дыр, - говорит Чиж. - И все это на английском
языке... И тут вдруг - раз, меня вывели на совершенно новый музыкальный
уровень. Оказывается, в советской культуре есть еще и такой пласт!..
Разумеется, волны отечественной рок-музыки - на тех же допотопных
бобинах, с чудовищным, словно из бочки, звуком - уже потихоньку
выплескивались из андеграунда и докатывались до Дзержинска. "Слышали,
конечно, что где-то что-то есть, - вспоминал Чиж. - "Машина" докатывалась,
"Воскресение" - вот, пожалуй, и все!.. Конечно, Макаревич мимо меня не
прошел, как мимо любого в нашей стране. Но так, чтобы уж прямо
"воспитывался"... Помню, я играл его песни девчонкам в подъезде, на танцах:
"Все очень просто...". Только ленивый не играл эту песню".
"Табу" вообще стал первым русским альбомом, который Чиж прослушал от
начала и до конца: "Песни "Машины времени" и "Воскресенья" слушались
вразнобой, а это целиком я сел, прослушал и ох**л. Пять утра, марихуана,
"сегодня ночью кто-то ждет" - все сошлось!".
Чем цепанул Гребенщиков?
- Я очень многое не понимал в его текстах. И даже не пытался их
разгадывать. Заранее знал, что это бесполезно - нужно просто быть там,
внутри, в это время. Но тем не менее я как-то их домысливал про себя. Мне
это показалось очень интересным. Гораздо интереснее, чем домысливать
английские тексты. Слушая БГ, опираясь на какие-то слова, я начинал
выстраивать свои сюжеты.
В "Зоопарке", напротив, Чижу понравились их легкость и хулиганство.
Никто и никогда, по его ощущениям, не играл рок-н-ролл так здорово и так
легко.
- Что мне больше нравилось: музыка или тексты? Тексты и Майкова подача:
стакан винища в одной руке, гитара в другой - такая примерно картинка. В
двух-трех строчках, собственно, весь рок-н-ролл выражается. А "Пригородный
блюз", который я услышал позже, меня просто прибил.
(Много лет спустя один из журналистов заметил, что вечные шалопаи Вера
и Веничка - персонажи "Пригородного блюза" - это и есть виртуальные родители