"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автора

Парфенька не ответил и, поднявшись, заторопился к Сене, который уже
взобрался на цистерну и деловито глядел в люк.
- Кто это? - поинтересовался Сидоров-Нерсесян.
- Главный изобретатель Хмелевки, профессор трудоемких процессов в
животноводстве, - сказал Витяй серьезно. - И еще академик философических
наук.
- Такой косорукий *, лысый головастик в тапках - академик, да? Ты
смеешься, слушай?
______________
* Сидоров-Нерсесян не преувеличивает: левая рука Сени действительно
была сломана одной изобретенной им машиной и срослась косо.

- Нисколько, Сидор Нерсесянович.
- Сидоров-Нерсесян, говорил же! Двойная фамилия: Сидоров и еще
Нерсесян, понимаешь? С женой поменялся, с супругой. Она стала Нерсесян, а
я - Сидоров, понял?
- И девичьи фамилии тоже, значит, оставили?
- А?... Да, да, оставили. Только жена стала Нерсесян-Сидорова, а я -
Сидоров-Нерсесян. И не путай, пожалуйста, слушай!
- Ладно. Память у меня крепкая, товарищ Сидоров-Нерсесян. Надумали, что
делать с моим отцом?
- Не знаю, слушай. - Инспектор опечалился. - Если бы две рыбы больше
пяти килограмм поймал, тогда нарушение, а он ведь одну. Какое же нарушение,
если одна крупная рыба, а? Он же не знал, слушай?
- Не знал конечно.
- Ну вот. Он не знал, а я должен думать.
Сеня Хромкин по-стариковски, как с печки, съехал на пузе с цистерны,
уронив с ног домашние тапки, заправил в сатиновые шаровары мятую белую
рубаху в красный горошек, крепко потер ладонью лицо и просторную розовую
лысину - проверял, не сон ли видит. Этот балбес Витяй выхватил его прямо из
постели, ничего толком не рассказал, посадил на багажник мопеда и поволок.
Но какой же сон, когда знаменитый рыбак Парфений Иванович Шатунов - вот он,
живой, действительный, подает ему старые тапки, под босыми ногами мнется
влажная прохладная люцерна, рядом стоит знакомая водовозка, а в ней -
рыбовидная зверина неизвестного происхождения вида. И не только в цистерне
лежит, но и дальше, по протяженности зеленого берега, до самого залива и еще
дальше, в глубоководности ивановского водоема. Велика же эта невидаль
рыбовидной диковины!
- Как думаешь, Семен Петрович? - спросил Парфенька терпеливо и
почтительно.
Сеня попеременно, одну об другую, вытер влажные босые ступни, сунул их
в тапки, сказал раздумчиво:
- У жизни всегда большой запас несуразных случайностей происшествия.
Это если с нашей точки зрения людей. И с этой точки зрения природа есть
бестолочь, не понимающая своелюбной хозяйственности человека. Правильно это,
Парфений Иванович?
- Неправильно, Семен Петрович. Природа завсегда была умной, это Федька
Монах когда хошь может подтвердить.
- Тогда пойдемте смотреть дальнейшее продолжение рыбовидной диковины.
Они спустились к берегу залива, не сводя глаз с изумрудного тела рыбы.