"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автораневзрачного Парфеньку, он остановился перед Сидоровым-Нерсесяном:
- Что за спортсмен в шлеме? Сейчас же освободи участок и прекрати хулиганство! - Я-а?! - Косматые и черные, как ночь, брови инспектора вскинулись на лоб. - Ты чего позволяешь, слушай? Ты с ума свихнулся, да? Мы для народа стараемся, для тружеников... - Для народа?! А это что такое? А это? А это?! - Семируков махнул рукой в одну сторону, в другую, ткнул под ноги: люцерна почти на половине участка уложена как войлочная подстилка, мокрые колхозные труженики, рассеянные Парфенькой, возбужденно отряхиваются и обмениваются впечатлениями, не думая о работе, могучая техника в беспорядке стоит по косогору, окутанная дымом: моторы остались не-выключенными. - Вы всему колхозу нанесли непоправимый вред. Скажешь, не так? Сидоров-Нерсесян с укором посмотрел на Парфеньку: "Говорил я тебе о вреде, слушай?" - но в обиду не дал: - Не так, председатель. Мы не виноваты, мы хотели... - А кто виноват, по-твоему? Люди на работе должны быть, у нас сенокос в разгаре, прополка затянулась, жара стоит несусветная, а вы... Где рыба? Эта? - Семируков поправил указательным пальцем очки, вгляделся. - Хм, ничего, подходящая. Вытаскивайте всю и везите на приемный пункт - сдадим в счет плана второго квартала. - Что? Ты чего командуешь, слушай? Ты знаешь, что это? - Знаю: Лукерья. И чтоб по весу сдать, под квитанцию, понятно? Эй, Стасик! - крикнул он шоферу ближнего грузовика. - Отвезешь народ на сенокос и дуй в город за фуражом для уток. - Ни черта ты не знаешь! Молодежь называется, смена. Сколько раз говорил, чтобы машины на остановках глушили - у всех работают! Об экономии горючего только мы с бухгалтером думаем... И оба пожарника здесь! А ну марш все по местам, черти драповые! - Это не Лукерья, - возразил наконец Парфенька. - Мой Витяй говорит, это наяда, речная русалка. - Все равно сдать. Мы первый квартал по мясу едва вытянули, а вы русалок выдумываете. И за люцерну мне возместите сполна. Здесь больше гектара измято. Эй, Головушкин! Василий Кузьмич! - Председатель махнул рукой мокрому мужику, выливавшему из туфель воду, и двинулся к нему. - Капусту и огурцы полить сейчас же, а женщин отвезти на свеклу во вторую бригаду, а не в первую. И чего там Кутузкин возится столько... Сидоров-Нерсесян и Парфенька поглядели ему вслед и опять сели в тень водовозки, наблюдая за отъездом ивановцев. Кривоносый пожарник тоже хотел уехать, но Парфенька упросил его остаться, и он поехал к берегу заправиться - близилось время менять для рыбы воду. Чего уж отступать, когда ввязался. Да и Семируков уехал, хотя скоро новое начальство припожалует, районное. До него управиться бы. Прежде начальства притутулили, однако, Витяй и Сеня Хромкин. Сидоров-Нерсесян сразу кинулся к своему мопеду, ворча, что он новый, слушай, обкатку еще полностью не прошел, и нельзя, слушай, вдвоем ездить, но, плюнув на цилиндр, с удивлением увидел, что слюна не закипела. - Мы же под горку накатом ехали, - сказал Витяй. - Мы народ крестьянский, бережливый. Так, ба-тяня? |
|
|