"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автораухаживает одновременно за двумя девицами и "целует их в уста он у каждого
куста". ______________ * Б. Шергин. Океан - море русское. ** Действие происходит в 1960 году. Клавка Маёшкина в тот год еще не влюбилась в Митю Соловья, потому что он недавно приехал в Хмелевку из армии, был известен как капитан запаса Взаимнообоюднов Дмитрий Семенович и прозвище получил вскоре, работая инструктором райисполкома и внештатным лектором общества "Знание". Известные в районе газетчики Кирилл Мухин и Лев Комаровский тоже только явились в наши края по распределению после института и еще не были известными. Мой добрый друг Александр Петрович Баширов, рассказавший курьезный случай о печати, заведовал тогда отделом пропаганды и агитации райкома партии. Александр Петрович отличался и, слава богу, до сих пор отличается * редкостным жизнелюбием, незатухающей энергией и веселостью - верный признак человека здорового, духовно щедрого, чистого сердцем. ______________ * Пока эта книга ждала издания, Александр Петрович умер. Слушая тогда его потешный рассказ о потерянной печати, я тоже смеялся, но что-то в этой истории меня настораживало, казалось грустным. Впрочем, так было четверть века назад, я был молод и, в отличие от своего старшего друга, меланхоличен. В этом возрасте многие из нас склонны от избытка сил если не к прогрессивного человечества, поскольку собственная наша судьба связана с ним и тревожит лишь медленно сбывающимися планами. А в особом своем назначении - зачем же тогда родиться? - мы не сомневались. Нас укрепляли и вдохновляли подвиги великих предшественников, благородные задачи современности, впереди была едва початая жизнь, которая казалась нескончаемой. А друг мой прошел войну, видел мгновенность человеческой жизни, знал ее истинную цену и не витал в облаках. Как ни парадоксально, именно поэтому он был веселым - один раз жить, да еще печалиться! - уверенным, трудолюбивым. Истинное знание всегда придает нам уверенности, оно плодотворно, плодоносно. Когда я ближе узнал Хмелевку, сроднился с ней, а потом уехал в город, рассказ Александра Петровича о пропавшей печати дал живой литературный росток: тоскуя о Хмелевке, я написал пьесу, назвал ее трагикомедией и в один из свободных вечеров прочитал товарищам по Литературному институту. Молодые и веселые, они щедро похвалили меня, но две или три сцены показались им недотянутыми, и мы тут же, не откладывая на завтра, дотянули их, уточнили отдельные комедийные положения. Затем я причесывал свое детище, приглаживал, придавал ему товарный вид, а потом, уезжая на летние каникулы, отнес в театр имени Н. В. Гоголя - он был неподалеку от вокзала. Осенью, возвратившись из Хмелевки в институт, я выслушал от "гоголевцев" ободряющую похвалу и сожаление: репертуарный план уже утвержден, надо ждать следующего года. А разве мог я тогда ждать, с готовой-то пьесой! Действовать, немедленно на сцену - заклеймим пороки прошлого, уничтожим бюрократов, преобразуем несовершенную действительность по законам красоты и сделаем жизнь счастливой |
|
|