"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автора

ноги. Профиль...
Но в профиль лучше посмотреть его молодого преемника Толю Ручьева. Он
красив хоть так, хоть эдак, стройный, румяный, как девушка, большеглазый,
волнистые темно-русые волосы, длинные ресницы. А в профиль - Аполлон,
ставший секретарем райкома комсомола. Идет из президиума к трибуне,
улыбается доверительно, горят розовые губы, сверкают белокипенные зубы -
комсомолки замирают и вдруг взрываются бурными, долго не смолкающими
аплодисментами. И ребята-комсомольцы их поддерживают, хлопают истово, гулко.
Ревнуют, конечно, но хлопают: свой же парень, коренной хмелевец, добряк, не
чинится ни перед кем. И не бабник, как Витяй Шатунов. Если и есть
недостаток, так самый извинительный - подражание. Но кто в молодости не
подражал, не искал себе достойного образца, а Толя берет в пример не
последних, а первых людей района. Сперва копировал Баховея, когда тот
возглавлял райком партии, теперь нового первого, Балагурова, превосходного
человека, веселого, демократичного. Толя и одевался как он - в просторный
светлый костюм, соломенную шляпу, сандалеты. Одну допускал вольность: в
жаркие дни надевал сандалеты на босу ногу. Надо помыть или освежить ноги -
можно не разуваться. Подставь ногу под струю водоразборной колонки, потряси,
потом подставь другую и топай чистыми ногами в чистых сандалетах куда надо.
А если у реки или озера - еще лучше: зайди в воду да попеременно помотай
ногами. Балагуров наверняка так делал, когда был молодой. Он и сейчас не
очень-то считается с разными условностями.
Балагуров посмеивался над Толиной слабостью, но было приятно, что такой
добрый парень, молодежный лидер, копирует его, пожилого уже человека, да и
вообще считается со старшими. Нынче копирует и завтра, глядишь, определил
свой выбор, внес существенные поправки и стал самостоятельным в духе времени
руководителем. Конечно, если его копирование, его взросление не слишком
затянется. А то ведь бывает и так, что у товарища седая голова, а он все еще
кому-то подражает, все на вторых-третьих ролях. И не потому, что слаб, а
просто недоглядели старшие, упустили время вывода на самостоятельную
должность, вот и привык быть подчиненным. С Ручьевым такого не случится, не
допустим.
И когда назрел вопрос о замене Башмакова, - этот смолоду ходил в
начальниках и вроде никому не подражал, поскольку таких в Хмелевке больше не
было, - Балагуров предложил Ручьева.
Случилось это во второй половине июня, в самую горячую беспокойную
пору. Начальник областного управления местной промышленности Дерябин
позвонил о морально устаревшем директоре в Хмелевку сперва Балагурову, потом
Межову. Оба они дали согласие и выдвинули одну и ту же кандидатуру, а время
снятия назначил сам Дерябин - 25-го июня. Причем снять решил публично, чтобы
другие руководители почувствовали твердую руку начальника и в последнюю
пятидневку дожали выполнение производственных заданий. Кровь из носа, а
полугодовой план должен быть.
Солидно топая по тротуару на работу, Башмаков, как зверь перед
опасностью, чувствовал тревогу и настороженность, предполагал, что могут
даже поставить вопрос о соответствии, и если решаться, то именно сегодня:
жена видала нехороший сон по этому вопросу, а сны у нее всегда сбываются. К
тому же сорока стрекотала под окнами целое утро - к плохим вестям.
И все же.он надеялся, что обойдется, но не потому, что сам не видел
вещего сна (он никогда никаких снов не видел), а по свойству всякого