"Анатолий Жуков. Голова в облаках" - читать интересную книгу автора

Анатолий Николаевич Жуков

Голова в облаках

БЕЗРАЗМЕРНОЕ ЧУДО

Повесть первая


Ничего не сказала рыбка,

Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.

А. Пушкин


I

Парфенька Шатунов ждал такой удачи шестьдесят с лишним лет.[1] И хоть
верно говорят о краткости человеческой жизни, но шестьдесят с хвостиком -
это подлиннее навозного и даже дождевого червя, которых Парфенька наживлял
на крючки своих самодельных удочек. Наживлял и ждал сказочной поклевки. А
когда долго ждешь, чего только не придет в твою праздную рыболовную голову.
В чудо верят двое - удачливый и неудачник. А также все межеумочные,
постепенные люди. Парфенька считался удачливым рыболовом на Средней Волге, и
жажда сверхъестественного явилась к нему не компенсацией неудач, а развилась
именно потому, что он был удачлив, и развилась постепенно, с годами, из
понятного желания рыболовного лидера быть на высоте и соответствовать
постоянно растущим требованиям современности. Короче, Парфенька намечал
определенный пик рыболовной удачи, растил в себе профессиональный идеал,
представление о котором с годами вышло за грани реального.
В принципе идеал недостижим, но вовсе не потому, что его нет и не было
в действительности, что он только отражает заветные чаяния людей или
отдельно взятого человека, но главным образом потому, что идеал все время
меняется вместе с человеком (и человечеством), уточняется, становится шире,
отодвигается, углубляется и так далее. Это элементарно. Точно так же
менялись и представления Парфеньки Шатунова о его рыболовном чуде.
В детстве, лет с пяти-шести, он добывал несколько окуньков или
плотвичек, а мечтал об улове взрослого рыбака. Подростком он достиг своей
мечты, но тянулся уже не за количеством пойманной рыбы, а за ее качеством и
величиной добытых экземпляров, почитал искусство, с каким эти экземпляры
добыты.
Например, клюнул здоровенный окунь-горбач. Но разве такой клюет - такой
хватает наживку, как волк ягненка, пробочный поплавок, булькнув, исчезает на
твоих глазах, ухает вдогонку испуганное сердце: оборвет, стервец, леску! И
вот исхитряешься удержать его, изматываешь, подтягиваешь, отпускаешь, опять
подтягиваешь, выводишь... А потом шествуешь с ним серединой главной улицы,
несешь его, разбойника, на кукане, а встречные хмелевцы ахают, качают
хозяйственными головами и вздыхают.