"Дмитрий Жуков. Алексей Константинович Толстой " - читать интересную книгу автора

взял лежавший на столе восковой огарок, подкрасил его, как сумел, в телесный
цвет и при помощи перочинного ножа и иголки сделал такую великолепную копию
с камеи Наполеона, что профессор посоветовал посещать ему классы Академии
художеств. Там в считанные недели Федор Петрович сделал такие успехи, что за
него хлопотали перед адмиралом Чичаговым, и тот взял его к себе адъютантом,
чтобы дать возможность остаться в Петербурге и продолжить образование.
Два Федора Толстых встретились глазами. Федор Иванович озорно подмигнул
и осклабился. Обряд уже подходил к концу...

Федор Петрович Толстой так и остался мичманом. Он и в тридцать три года
был ясноглаз и строен. У него были красивые, даже классические лоб, глаза,
нос, и только нижняя челюсть, как у всех Толстых, была несколько крупновата.
Решив заняться искусством основательно, он в 1804 году вышел в отставку, чем
вызвал всеобщее негодование. Знатная родня соблазняла его званием
камер-юнкера, любой протекцией, и на это он тогда же ответил, что "ни по
душе, ни по рассудку не рожден для этой должности", что "всякий честный
человек должен добиваться чинов и наград своим собственным трудом, а не
случайной протекцией...".
И все, все, кто восхищался его дилетантскими работами, все отвернулись
от него.
"Аристократ, имеющий титул, блестящие связи, которому все само в руки
дается, и вдруг все отвергает и идет в маляры!.. Этим он бесчестит не только
свою фамилию, но все дворянское сословие!" - таково было общее мнение. Перед
ним закрывались двери знакомых домов, он прослыл опасным сумасбродом. Отец,
Петр Андреевич, негодовал - кто-то написал ему, что его сын сошел с ума,
ибо, "будучи взрослым, продолжает учиться как маленький".
В 1805 году, захваченный патриотическим порывом, Федор Петрович подал
прошение о зачислении его в действующую армию, но его художественные работы
попались на глаза императору Александру I, и тот сказал:
- Я обещал назначить вас в кавалергардский полк, но так как у меня
много офицеров и я могу нажаловать их сколько хочу, а художников, таких, как
вы, я не могу создать, то мне бы хотелось, чтобы вы, при вашем таланте к
художествам, пошли по этой дороге.
Это звучало приказанием и соответствовало осознанному только потом
желанию Федора Толстого, но нисколько не улучшило его положения. Его давила
нужда, он расстался со всеми, нанял домик у Смоленского кладбища, где
поселился со своими единственными дворовыми - мальчиком Иваном и девочкой
Аксиньей, смотрел в окошко на похоронные процессии, у которых в ногах
путались гуси и утки, и работал, работал... Учился, посещал классы Академии
художеств, копировал античные статуи, изучал греческие вазы и барельефы,
костюмы и утварь, а для заработка изготовлял модные гребешки и брошки. Отец,
Петр Андреевич, совсем разорился, Федор взял к себе жить сестру Надежду
Петровну и старую няню Матрену Ефремовну. Та все приговаривала:
- Ничего, батюшка, работай, учись, не заботься ни о чем: у старой
няньки найдется из чего щей и кашки тебе сварить, недаром в барском доме
жила. Работай себе с богом.
Она вытаскивала свои сбережения, а когда они кончились, вязала чулки и
тайком продавала их.
Впрочем, уже через год Федора Петровича определили на службу в Эрмитаж
с жалованьем полторы тысячи ассигнациями в год, потом подоспела работа на