"Александр Кабаков. Сочинитель" - читать интересную книгу автора

был загорожен щитами на ремонт, что-то тут натворили очередные сторонники
справедливости, здания вокруг площади через одно были в лесах, на тротуаре
лежал тонкий слой белой строительной пыли, и даже рекламы на знаменитом
углу были будто слегка припорошены. Впрочем, ничто не мешало толпе жевать
котлеты под навесом "Burger King".
Он спустился в сортир у входа в метро, прошел в кабинку, заперся, с
отвращением уставился в однообразные - правда, некоторые были исполнены
весьма умело - картинки и надписи, бесконечно предлагающие одно и то же.
Здесь были fuck и suck в переносном смысле, в основном по адресу
враждебных болельщиков, но были и в буквальном, с телефонами и адресами
встреч, - заведение имело ярко выраженный гомосексуальный характер. Кто-то
даже поднялся на политический уровень, создав призыв: "Gays, be proud!"
Лозунг этот был написан как бы на стяге, а стяг укреплен на двух
напряженных предметах, которыми, видимо, и предлагалось гордиться пидорам
всех стран... Он застегнулся, туго затянул ремень.
И почувствовал, что сейчас должно произойти нечто, почувствовал так
же точно, как если бы кто-то вдруг крикнул: "Внимание, капитан Олейник!
Внимание!"
Дважды было с ним так. Первый раз в Анголе, когда этот голос крикнул
ему прямо в ухо: "Встать! Тревога!" Он открыл глаза, но ничего не увидел -
беспросветная тьма наполняла палатку, и снаружи не проникало ни лучика,
облака шли густые уже неделю, вот-вот могли начаться дожди. И во тьме он
услышал даже не шаги - ровный глухой гул, топот многих десятков ног по
выбитой земле, и мгновенно понял, что все уже произошло и сейчас
раскрашенные совершенно им не нужным маскировочным камуфляжем ребята из
УНИТА заканчивают окружать каждую палатку в отдельности, следуя точным
командным жестам южноафриканских инструкторов в косо примятых шляпах.
"Тревога, - заорал он не вставая и, в нарушение всех инструкций,
по-русски: - Тревога! К бою!" И тут же скатился с койки, пополз уже между
ногами мечущихся по палатке кубинцев туда, где был оставлен взводный
огнемет, схватил его, потащил ползком, рванул кверху полог палатки и
саданул первую порцию косо вверх, и попал, лагерь мгновенно осветился,
факелом вспыхнул малый в одних шортах, его "калашников" взлетел вверх и
исчез во тьме, вопли заполнили мир реальностью, рухнул кошмар, и начался
обычный, бестолковый, больше руками и зубами, чем оружием, ночной бой. Он
полоснул еще раз, стараясь захватить как можно больший сектор, бросил
трубу огнемета, рванул из-под корчащегося и сворачивающегося, словно
сгоревшая ветка, еще одного черного его старенький "томпсон" с круглым
магазином и пошел вперед, расчищая перед собой пространство веером. Он шел
прямо, автомат дергался и рвался из рук, ответных выстрелов он не
слышал... Вдруг он оказался на дороге. Здесь стоял Т-62, из люка
высунулась голова и спросила с неистребимым кременчугским или
кировоградским спокойствием, обращаясь к самой себе: "А шо ото оно
стрэляе?"
...Повторилось это в Страсбурге в прошлом году. Они гуляли где-то в
районе Гран-рю. Был изумительно теплый августовский вечер. С какого-то
моста они рассматривали огни в сияющих окнах дворца - потом оказалось, что
это дом престарелых - на острове, людей в кафе на набережных. Из медленно
ехавшего внизу, под мостом, сиреневого джипа бухала музыка - такая была в
этом году у молодых по всей Европе мода: включать на полную стерео в