"Александр Кабаков. Сочинитель" - читать интересную книгу автора

дверцы сидел третий, это был белобрысый, аккуратно стриженный,
краснолицый, как всякий загорелый северянин, паренек, больше всего похожий
на путешествующего амстердамского или стокгольмского студента. Его ладонь
лежала в свою очередь на Юлькиных, вид был вполне лирический, если бы не
побелевшие ее запястья. Вторые пары наручников обеспечивали эту нежность -
левую руку прапора они держали на ладонях Сергея, левую руку белобрысого -
на Юлькиных.
- Fucken Russian bastard, - шипела Юлька, белки глаз ее стали уже
совершенно красными, и лицо исказилось до полного сходства с африканской
деревянной маской, - fucken bloody shit, you, Russian cocksucker... You,
listen! Wouldn't you fuck me in your fucken Paris with your fucken prick,
I never have such fucken position with fucken cops. You, old asshole, old
assfucker.
- Shut up, you. - Сергею надоело, он негромко бормотнул в ответ: -
Now you will be shooted together with such old shit, like me... And shut
up, don't fuck me...
- Хорош, Серега, спикать, - не оборачиваясь, сказал от руля комсорг.
- Я хоть по-английски и секу, но черт вас разберет, может, у вас не
семейный разговор, а код... Помолчи, не раздражай ребят, им и так тесно,
жарко... Перевозбудятся, куда мне тогда твою черножопую от них прятать?
Сергей не успел даже дернуться. Юлька взвилась, белобрысый пацанчик
стукнулся головой о потолок, а Юлька уже колотила кулаками, браслетами
наручников комсорга по седине, рука белобрысого выворачивалась и хрустела,
машина вильнула и, ломая низкие кусты, въехала на поляну над обрывом.
"С'ам тшерношопи, - визжала Юлька, - тшерни, хрясни, я мил шопа чистий за
твой морда, плиать, сук!.."
На поляне Юлька лежала лицом вниз, белобрысый с побелевшими глазами
поливал запястье с начисто сорванной кожей люголем, прапор, защелкнув
вторую пару наручников на Юлькиных щиколотках, - золотая цепочка блеснула
- поволок уже глухо замолчавшую, с быстро вспухающим кровоподтеком на
скуле Юльку к открытой задней дверце машины. Блондин оскалился и пнул
Юльку кроссовкой в живот: "Гнись, сука черная, лезь, потом не так согнем".
Сергей сидел на траве, вытянув перед собой скованные руки, рядом
валялась вторая пара наручников. Прапор уже подходил к нему - они
собирались и Сергею сцепить ноги, положить рядом с Юлькой, перекрыть уже
приготовленной полосатой брезентухой - мало ли что лежит в универсале,
прикрытое куском пляжного тента.
- Зря вы дергались, - сказал седой комсомолец, - и баба твоя, и ты...
Теперь до Пальмы поедете багажом, там на яхточку... Белеет парус одинокий,
понял?
Он доставал из алюминиевого ящичка шприцы и ампулы. Ящик сверкал на
солнце, тишина и солнце стояли над поляной, деревья уходили в небо, их
вершины были и вверху, и рядом - лес по откосу спускался к морю,
прореженный дорожками, усыпанными мелкими острыми камнями. Внизу, под
откосом, пустел маленький песчаный пляж, отливающий светлым серебром, и
зеленела мелкая бухточка.
Сергей подтянул ноги к груди и резко разогнулся. Лбом он точно въехал
в низ живота склонившегося к наручникам прапора и, почти одновременно
двинув затылком, разбил ему лицо. Через секунду он уже прижимал
изувеченного к себе спиной, передавливая ему горло перемычкой наручников.