"Александр Кабаков. Сочинитель" - читать интересную книгу автора

остров - лучшее место на земле, лучше не то чтобы не бывает, а и не должно
быть. И он ненавидел это место так, что внутри все заходилось и в глазах
темнело.
Юльку он ненавидел еще больше.
- Серг'эй, ну, ти, старайя жоп'а. - Юлька перешла на русский, Сергея
передернуло. - Езли твой уже не зтоит, скажи чесьтный. Old bloody
abstinent.
- Я тебе, падла черная, - пробормотал Сергей, разбирая шторы, чтобы
вернуться с балкона в комнату, - сейчас дам абстинента...
Юлька валялась на кровати - почти прямо на матрасе, большая часть
простыни съехала и лежала на полу из искусственного, прохладного только на
вид мрамора. На пол же были брошены толстый, развалившийся на две части
номер "Космополитена", Юлькины черные джинсы и ее же, не по размеру
широкая, белая майка с желтым кругом и надписью "Hard Rock. London".
Бессмысленность, которую видел Сергей в этой надписи, приводила его в
бешенство.
Он остановился у кровати. Солнце процеживалось в комнату сквозь
кирпично-красные шторы и жалюзи на створках окон по сторонам балконной
двери. Бордельный свет от штор наполнял комнату, но кровать стояла у
дальней стены, и здесь освещение было уже не красным, а скорее лиловым,
цвета сливы или кровоподтека. В таком освещении Юлька выглядела лучше
всего - потому, а не только по лени, вечно здесь, на кровати, и пребывала.
Кожа блестела темным золотом, цепочка на щиколотке посверкивала золотом
светлым, глаза, черно-золотые в голубом, чуть покрасневшем обрамлении
белка, отражали какие-то дальние, невидимые огни, и черно-коричневые кудри
вокруг головы и под животом дымились. Одну ногу она согнула в колене и
поставила ступню на полусъехавшую простыню, другую закинула на колено
согнутой и покачивала, подрагивала цепочкой на щиколотке в такт
вондеровскому, никогда не надоедавшему "I just call to say I love you".
Батарейки сели, и маленькие колонки плейера хрипели едва слышно и с
подвывом, но Юльке это было все равно. Цепочка вздрагивала, волосы
дымились, лиловый свет сгущался к подушке, и невидимые огни отражались в
глазах.
- Come on, - сказала Юлька. - Come on, Серг'эй, хоч'ю, трахни меня...
Honey... Do it, honey.
Сергей стащил длинные шорты, одна штанина у них была розовая, другая
желтая, Юлька когда-то купила их в Пальме, это уродство. Но старые
английские военные, купленные еще на Клиньянкуре, давно разодрались
полностью, и пришлось напялить клоунские - модные. Юлька была от них в
восторге. Сергей стащил шорты и стряхнул с ног зеленые альпагаты с
примятыми задниками.
- Держись, зараза, - прошипел он сквозь зубы и повалился, вцепился в
нее, в потный ее загривок под этими проклятыми дымящимися кудрями, уперся,
стирая локти о жесткую обивку матраса, саданул изо всех сил, словно убивая
ее, да и вправду желая убить, растереть, уничтожить, обратить в ничто,
снова саданул, уже ткнувшись лицом в подушку, забивая рот волосами, хрипя,
- держись, я убью тебя... убью...
- Oh, yes, - она запела свое всегдашнее, - oh, yes, yes, yes... fuck
me, fuck me... oh, yes, yes, yes...
Красное, лиловое, золото, дым. Сергей поднял лицо. Юлька лежала,