"Александр Кабаков. Поход Кристаповича." - читать интересную книгу автора

поворачивающийся длинным серым телом с тяжелым крупом багажника, в
грязнейшие переулки возле Донского монастыря, виляя по задворкам и тупикам
Шаболовки и притормаживая на Якиманке.
- Тот, что вышел, взял ее под руку и говорит с акцентом: "Барышня,
садитесь в машину быстренько. Вас ждут в одном месте по важному для вас
делу". Ну, Файка дернулась, совсем стала белая и садится молча. А я этого,
конечно, за ривьеру левой, правой к яблочку...
- Не ври, - опять буркнул Мишка. Машина уже выбиралась к Солянке,
пробуравив трущобы Зарядья, буксовала в талой грязи на спусках к реке,
въезжала в глухой двор, и Колька с удивлением обнаружил, что по его
короткому и неточному описанию Мишка сразу нашел Файкин подвал -
остановились точно напротив, в подворотне через улицу. Они сидели в
"опеле", мотор тихо пел, Колька быстро заканчивал рассказ:
- Ну, не за яблочко, но за ривьеру - точно, и говорю, так, мол, тебя,
и так, в рот и в глаз, отпусти даму, фрай. А он засмеялся, в рыло мне
книжку красную сунул и говорит: "Иди, командир, иди. Идите, товарищ, не
мешайте органам выполнять свои функции..." Или вроде этого - вежливо,
сука. И с места рванули...
- От центра поехали? - спросил Мишка. - Ага. - Колька уже спускался
следом за другом в подвал. Кристапович шел, будто домой к себе. У двери
остановился, посветил плоским фонарем - с косяка тянулась веревочка под
наклеенную на раму двери бумажку с фиолетовым оттиском. - Видел? спросил
Мишка. - Знакомая картинка. Помню я их штемпеля...
- Они? - выдохом шепнул Николай. Кристапович не ответил, и так все
было ясно. Откинул крышку фонарика со сдвижными цветными стеклами, поднес
ближе к бумажке лампочку в жестяном полированном рефлекторчике -
вспомнился гиперболоид, соблазнительная легкость этой гениальной выдумки,
непреодолимое желание попробовать сделать у тогдашнего, десятилетнем...
Бумажка отклеилась и, легко колеблясь, повисла на веревочке. Отворили под
тревожные вздохи Николая дверь, вошли.
- Тебе на дежурство когда? - спросил Мишка.
- Сегодня в ночь, в семь заступаю, - Колька с удивлением, будто в
первый раз здесь, оглядывался. - Слышь, Мишка, смотри, порядок какой, как
мы оставили. Что ж, они и шмона не делали?
- Конечно, нет. - Кристапович досадливо пожал плечами. - Зачем обыск,
если они просто девку для хозяина взяли? Чет у нее искать? Да если бы они
поискали, нам здесь делать нечего было бы.
Колька без видимого усилия вытащил, не скребя по полу, на весу, из
угла железную кровать. Что-то знакомое показалось Мишке в этом стальном
ложе, хотя что удивительного - все одинаковые: спинки в разводах
коричневой краски под дуб, половины шаров нет - свинчены, подзор не первой
свежести, а кое-где и прямо со следами Колькиных же сапог. Мишка с
удовольствием смотрел, как Колька несет эту гордость советской индустрии -
не напрягаясь. Ни вражеские осколки, ни родная горькая не поломали
устойчивое самохваловское здоровье. Под кроватью пол оказался неожиданно
чистым, ни бот драных, ни трусов скомканных - дощатый настил в крупную
щель. Колька сунул руку в карман, вытащил простую финку с наборной
веселенькой ручкой, подковырнул крайнюю к стене доску и пошел отдирать их
одну за другой - каждая на двух некрепких гвоздях.
- Ну, вы конспираторы, - засмеялся Кристапович. - Им и искать бы не