"Вячеслав Кабанов. Все тот же сон " - читать интересную книгу автора

вопрос. Кое-что об этом расскажет еще один очевидец.

Очевидец Лев Тихомиров

В отличие от ветерана Никифорова Лев Александрович Тихомиров есть лицо
известное, и о нем можно только напомнить. Что был он, к примеру, членом
петербургского народнического кружка "чайковцев", затем состоял в "Земле и
воле" и членом Исполнительного комитета "Народной воли", а после 1 марта
1881 года ушел в Европу. К этому времени у тридцатилетнего бунтаря
зародились "сомнения относительно целесообразности революционной
деятельности", и он постепенно "отошел от терроризма к конституционализму".

Так бывает, что когда зародятся сомнения, появляются сразу и факты или
обнаруживаются некоторые характеристические детали, сомнения подогревающие.

Николай Иванович Жуковский, тоже эмигрант, но более ранний, еще
сотрудничавший с Герценым по изданию и транспортировке "Колокола", рассказал
Тихомирову, как молодой Нечаев, успевший, правда, к тому времени убить
студента Иванова и сбежать за границу, явился к Герцену (Александр Иванович
жил тогда в Париже), дабы содрать с него денег.

Нечаев так рассудил, что для успеха предприятия лучше было бы явиться к
барину в обличье мужика, оттого и сделал свой визит в армяке и смазных
сапогах. Но главное не в армяке (это был лишь сценический выход), главное -
как он у Герцена в доме сморкался:

Как приложит палец к ноздре да шваркнет прямо на ковер, потом придавит
другую - да опять, на другую сторону. Так и ошалел Александр Иванович:
народная сила в революцию идет, нельзя не поддержать! Отвалил двадцать
тысяч.


Кончилось тем, что Лев Александрович издал брошюру с названием "Почему
я перестал быть революционером", где главная мысль его в том состояла, что
революция вообще немыслима в России, а только эволюция. Затем пошел он и
дальше, и видел уже спасение России в одной неограниченной монархии "при
умной и сильной полиции". За эту его эволюцию Тихомиров в советской печати
стал именоваться ренегатом, но все это для нашей темы не столь и важно, а
важно совсем другое.

Лев Александрович имел такое счастье - родиться в Геленджике. Случилось
это, правда, в 1852 году, когда Геленджик еще не был даже деревней, а лишь
укреплением, сохранившим, разве что по Божьей воле, родное черкесское имя.
Отец новорожденного геленджичанина служил военным врачом при местном
гарнизоне. Такого же счастья - родиться в Геленджике - через 95 лет
удостоился мой младший брат Борис, хоть и живет он в Москве. Вообще людей
взрослых, рожденных в Геленджике и здесь живущих, осталось совсем уже мало.
Одно могло бы утешить: вдоль Платановой аллеи одна за другой или рядышком
везут юные геленджичанки в колясочках своих младенцев... Да только, как
повырастают, глядишь, и те поразлетятся. Тяжко становиться на ноги в