"Вячеслав Кабанов. Все тот же сон " - читать интересную книгу автора

красное с зелеными и желтыми искрами. Оно светилось и оттягивало ладонь. Но
забылся я только на миг. Потом вспомнил, сказал, что мне же нельзя, и
положил яблоко на край стола.

Дома я рассказывал, как было хорошо, не удержался и рассказал про
яблоко. Баба Дуня ничего не сказала, а внучка ее Юся, готовясь стать
медичкой, немедленно уточнила:

- А вот яблоко как раз тебе и можно!

Как мы провели двадцать дней

на берегу Черного моря в 1908 году

Именно так Евдокия Арефьевна Юшко (баба Дуня) озаглавила свои
дневниковые записи о поездке в Геленджик екатеринодарских ребятишек. Правда,
баба Дуня год поездки не обозначила, я сам его вычислил, а каким образом
вычислил, очень мало интересно. Тут важно другое. Поездка эта по нынешним
понятиям ничего особенного не имела - ну, подумаешь, экскурсия по железной
дороге, и всего-то за двести верст. Но это по нашим понятиям. А тогда все
было не так, совсем иначе.

Через тридцать лет после этой экскурсии меня впервые привезли из Москвы
в Геленджик. Это не двести верст, а почти что две тысячи, но я не
волновался, находясь по преимуществу возраста в совершенно гармоническом
состоянии и воспринимая мир во всех проявлениях спокойно, как данность. И я
совсем не возражал, когда в Геленджике мне приискали няньку - так было в эти
времена заведено. Няньку звали Маруся, ей было семнадцать лет, и мы хорошо с
ней поладили. Так хорошо, что, когда под осень пришло время возвращаться в
Москву, Марусе предложили ехать с нами, чтобы и в Москве меня пестовать. Я
не был против, и Маруся поехала, хотя и робела. А через сорок лет тетя
Маруся мне рассказала, что робела она только дома, в Геленджике, когда
сказали ей, что вот надобно ехать - с ума сойти - аж в Москву! Так вот,
робела она в Геленджике и по дороге до Новороссийска, а как вышли на перрон,
она уже не робела, а была в таком ужасе, что в поезд ее почти что силой
усадили. А все потому, что Марусенька, бедная, произрастая в геленджикских
кущах за целых сорок верст от Новороссийска, ни паровоза, ни железной дороги
в свои семнадцать лет никогда не видала. И это в тысяча девятьсот тридцать
восьмом году! А тут - просто восьмой.

Хотя, конечно, екатеринодарские детки были городские и, живя недалече
от вокзала, паровозы видали. Но чтобы самим ехать по железной дороге, да еще
к невиданному морю, так об этом даже и не мечталось. Зато вот намечталось
бабе Дуне.


В ночь на 21 июня все ребятки наши собрались ко мне со своими вещами и
стали ждать времени отправки на вокзал. Всем хотелось скорее ехать, и они
поминутно спрашивали, скоро ли поедем и не опоздаем ли?