"Франц Кафка. Нора" - читать интересную книгу авторазубами в мою ляжку. И угрожают мне не только внешние враги. Есть они я в
недрах земли. Я их еще никогда не видел, но о них повествуют легенды, и я твердо в них верю. Это существа, живущие внутри земли; но дать их описание не могут даже легенды. Сами жертвы едва могли разглядеть их; только они приблизятся и ты услышишь, как скребутся крепкие когти прямо под тобой в земле, которая является их стихией, и ты уже погиб. Тут уж не спасет то, что ты в своем доме, ведь ты ско-рее в их доме. От них не спасет и другой выход, хотя он, вероятно, вообще не спасет, а погубит меня, но все-таки в нем моя надежда и без него я не смог бы жить. Кроме этого широкого хода меня связывают с внешним миром еще очень узкие, довольно безопасные ходы, по которым поступает ко мне свежий воздух для дыхания. Их проло-жили полевые мыши. Я умело связал ходы с моим жильем. Они мне также дают возможность издали почуять врага и таким образом служат защитой. Через них ко мне попа-дают всякие мелкие твари, которых я пожираю, так что я могу для скромного поддержания жизни заниматься охо-той тут же, не покидая своего жилья; это, конечно, очень ценно. Но самое лучшее в моем доме - тишина. Правда, она обманчива. Она может быть однажды внезапно нарушена, и тогда всему конец. Но пока она еще здесь. Я часами крадусь по моим ходам и не слышу ни звука, только иног-да прошуршит мелкий зверек, который сейчас же и за-тихнет между моими челюстями, или донесется шелест осыпающейся земли, напоминающий мне о необходимости произвести где-то ремонт, но помимо этого - тихо. Веет лесным воздухом, в доме одновременно и тепло и прохладно. Иногда я ложусь на землю и перекатываюсь с боку на бок от удовольствия. Приближается старость, и хоро-шо иметь такой вот дом, знать, что у тебя есть крыша над головой, когда маленькие площадки; там я могу удобно свернуться калачиком, сам себя согреть и отдохнуть. Там я сплю сладко и мирно, потребности мои уже утихли, и цель - иметь свой дом - достигнута. Я не знаю, осталась ли у меня эта привычка от древних времен или опасности даже в этом убежище настолько ве-лики, что они будят меня: через определенные промежутки времени я испуганно вздрагиваю, очнувшись от глубокого сна, и прислушиваюсь, прислушиваюсь к тишине - она царит здесь днем и ночью, она все та же, потом, успокоен-ный, улыбаюсь и, расслабив напряженные мышцы, отдаюсь еще более глубокому сну. Бедные, лишенные крова странники на шоссе, в лесах, в лучшем случае укрывшиеся в куче листьев или среди товарищей, беззащитные перед всеми угрозами неба и земли! Я лежу здесь, на защищен-ной отовсюду площадке- больше пятидесяти таких мест есть в моем жилище,- и, выбирая по своей прихоти часы, я то погружаюсь в дремоту, то в глубокий сон. Не совсем посередине жилья, в строго обдуманном месте на случай крайней опасности - не обязательно пре-следования, но осады- находится главная площадка. Если все остальное создано скорее напряженной деятель-ностью ума, чем тела, эта укрепленная площадка - плод тяжелейшей работы моего тела, притом всех его частей. Сколько раз, охваченный отчаянной физической усталостью, хотел я все бросить, валился на спину и, прокли-ная свое жилье, тащился наружу и оставлял жилье откры-тым. Я мог это сделать, ибо не намерен был возвращаться в него; но несколько часов или дней спустя я раскаивался, все же возвращался, чуть ли не пел хвалебную песнь нетронутости моего убежища и с искренней радостью снова брался за работу. Эту работу на главной площадке еще осложняла ее бесцельность (то есть она не приносила поль-зы, |
|
|