"Франц Кафка. Нора" - читать интересную книгу автора

бежать- ведь об их отношении к моему жилищу я ничего не мог бы сказать с
уверенностью; но меня успокаивало то, что я скоро возвращался и никого из
них уже не видел, а вход оставался явно нетронутым. Выпадали счастливые дни,
когда я был готов сказать себе, что враждебность мира ко мне, может быть,
кончилась или утихла или что мощь моего жилища вынесет меня из той войны на
уничтожение, которая велась до сих пор. Это жилище защищает меня, быть
может, лучше, чем я мог предполагать или надеять-ся, находясь внутри его.
Дело дошло до того, что у меня иногда возникало ребяческое желание никогда
больше не возвращаться в нору, а поселиться здесь, вблизи входа, провести
остаток жизни, созерцая этот вход, и постоянно напоминать себе - испытывая
при этом счастье,- на-сколько надежно мое жилье и что если бы я укрылся в
нем, как хорошо оно защитило бы меня от всякой опасности. Что ж, от детских
снов мы пробуждаемся, испуганно вздрагивая. Какова же эта хваленая
защищенность? И разве могу я судить об угрожающих мне а доме опас-ностях по
тем наблюдениям, какие делаю здесь, снаружи? И разве моих врагов может вести
верный нюх, когда меня дома нет? Кое-что они чуют, но лишь немногое. А если
чуешь все, то не является ли это очень часто предпосылкой реальной
опасности? Итак, то, что я здесь придумы-ваю, лишь убогие и тщетные попытки
самоуспокоения, и это обманчивое самоуспокоение может навлечь на меня
гораздо более грозную опасность. Нет, не я наблюдаю, как думал, свой сон,
скорее я сам сплю, а это бодрствует мой погубитель. Может быть, он среди
тех, кто не спеша про-ходит мимо моего жилища и только каждый раз
проверя-ет, как и я, в сохранности ли дверь и ждет ли она их нападения, а
идут они мимо лишь потому, что, как им известно, хозяина дома нет или даже
что он простодушно притаился рядом в кустах. И тогда я покидаю свой
наблюдательный пост, я сыт жизнью на воле, мне кажется, я уже ничему не могу
здесь научиться ни теперь, ни пос-ле. И мне хочется распрощаться со всем,
что вокруг меня, спуститься в мое подземелье и уже никогда не выходить
оттуда, предоставить событиям идти своим путем и не задерживать их
бесполезными наблюдениями. Но мне, из-балованному тем, что я так долго видел
все совершав-шееся над моим входом, мне теперь крайне мучительно выполнять
процедуру, связанную со спуском в подземелье, ибо она уже сама по себе
должна привлечь внимание и мне тяжело не знать, что будет происходить за
моей спи-ной, а потом и над опущенной дверью входа. Я пробую в бурные ночи
быстро сбрасывать вниз добычу, и это как будто удается, но действительно ли
оно удалось - станет ясно, только когда я опущусь сам, вот тогда оно
ста-нет ясно, но уже не мне, а если и мне, то слишком поздно. Поэтому я
решаю воздержаться и не опускаюсь. Я рою- разумеется, в достаточном
отдалении от настоящего вхо-да - временный ров, он не длиннее меня самого и
тоже замаскирован покровом мха. Я заползаю в ров, прикры-ваюсь мхом,
терпеливо жду, иногда произвожу свои рас-четы быстрее, иногда медленнее - в
разные часы дня, затем сбрасываю мох, вылезаю и регистрирую свои
наблю-дения. Я накапливаю самый разнообразный жизненный опыт- положительный
и отрицательный, но ни каких-ли-бо общих правил для спуска, ни безошибочного
метода мне найти не удалось. В результате я еще ни разу не спу-стился по
настоящему входу, и я впадаю в отчаяние, что скоро это все-таки придется
сделать. Я недалек от реше-ния уйти отсюда, продолжать прежнюю безотрадную
жизнь, в которой не было никакой защищенности, а лишь сплошная неразличимая
масса опасностей и, возможно, отдельная опасность была не столь заметна и не
столь страшна, как учит меня сравнение между моим надежным жильем и