"Франц Кафка. Кары (1915, Сборник)" - читать интересную книгу автора

эти два месяца его разум, ибо иначе он никак не мог объяснить себе
появившейся у него вдруг потребности оказаться в пустой комнате. Неужели ему
и в самом деле хотелось превратить свою теплую, уютно обставленную
наследственной мебелью комнату в пещеру, где он, правда, мог бы
беспрепятственно ползать во все стороны, но зато быстро и полностью забыл бы
свое человеческое прошлое? Ведь он и теперь уже был близок к этому, и только
голос матери, которого он давно не слышал, его встормошил. Ничего не
следовало удалять; все должно было оставаться на месте; благотворное
воздействие мебели на его состояние было необходимо; а если мебель мешала
ему бессмысленно ползать, то это шло ему не во вред, а на великую пользу.
Но сестра была, увы, другого мнения; привыкнув - и не без основания -
при обсуждении дел Грегора выступать в качестве знатока наперекор родителям,
она и сейчас сочла совет матери достаточным поводом, чтобы настаивать на
удалении не только сундука, но и вообще всей мебели, кроме дивана, без
которого никак нельзя было обойтись. Требование это было вызвано, конечно,
не только ребяческим упрямством сестры и ее так неожиданно и так нелегко
обретенной в последнее время самоуверенностью; нет, она и в самом деле
видела, что Грегору нужно много места для передвижения, а мебелью, судя по
всему, он совершенно не пользовался. Может быть, впрочем, тут сказалась и
свойственная девушкам этого возраста пылкость воображения, которая всегда
рада случаю дать себе волю и теперь побуждала Грету сделать положение
Грегора еще более устрашающим, чтобы оказывать ему еще большие, чем до сих
пор, услуги. Ведь в помещение, где были бы только Грегор да голые стены,
вряд ли осмелился бы кто-либо, кроме Греты, войти.
Поэтому она не вняла совету матери, которая, испытывая в этой комнате
какую-то неуверенность и тревогу, вскоре умолкла и принялась в меру своих
сил помогать сестре, выставлявшей сундук за дверь. Без сундука Грегор, на
худой конец, мог еще обойтись, но письменный стол должен был остаться. И
едва обе женщины, вместе с сундуком, который они, кряхтя, толкали, покинули
комнату, Грегор высунул голову из-под дивана, чтобы найти способ осторожно и
по возможности деликатно вмешаться. Но на беду первой вернулась мать, а
Грета, оставшаяся одна в соседней комнате, раскачивала, обхватив его обеими
руками, сундук, который, конечно, так и не сдвинула с места. Мать же не
привыкла к виду Грегора, она могла даже заболеть, увидев его, и поэтому
Грегор испуганно попятился к другому краю дивана, отчего висевшая спереди
простыня все же зашевелилась. Этого было достаточно, чтобы привлечь внимание
матери. Она остановилась, немного постояла и ушла к Грете.
Хотя Грегор все время твердил себе, что ничего особенного не происходит
и что в квартире просто переставляют какую-то мебель, непрестанное хождение
женщин, их негромкие возгласы, звуки скребущей пол мебели - все это, как он
вскоре признался себе, показалось ему огромным, всеохватывающим переполохом;
и, втянув голову. прижав ноги к туловищу, а туловищем плотно прильнув к
полу, он вынужден был сказать себе, что не выдержит этого долго. Они
опустошали его комнату, отнимали у него все, что было ему дорого; сундук,
где лежали его лобзик и другие инструменты, они уже вынесли; теперь они
двигали успевший уже продавить паркет письменный стол, за которым он готовил
уроки, учась в торговом, в реальном и даже еще в народном училище, - и ему
было уже некогда вникать в добрые намерения этих женщин, о существовании
которых он, кстати, почти забыл, ибо от усталости они работали уже молча и
был слышен только тяжелый топот их ног.