"Нагаи Кафу. Соперницы " - читать интересную книгу автора

бровям, короткой стрижке гобугари, а также среднему росту и телосложению в
нем сразу можно было угадать актера. Это был Сэгава Исси, известный актер
театра Кабуки, исполняющий женские роли.
- Ах, неужели это вы, братец!
- Комае-сан! Ну и шуточки! Так и напугать можно! - Исси, словно желая
сдержать сердцебиение, приложил руку к груди и издал громкий вздох - мол,
наконец-то успокоился.
Когда в ранней юности Комае была гейшей-ученицей в Симбаси, она знала
Исси по общим урокам танца у наставницы Ханаяги. В то время Исси был всего
лишь юнцом и проходил азы обучения ремеслу. Возобновив свою карьеру, Комае
этой весной навестила его гримерную во время представления гейш Симбаси в
здании театра Кабуки. За то время, что они не виделись, он стал уже опытным
и известным актером, большинство гейш величали его старшим братцем.
Комае, которая в отчаянии кинулась из дома не разбирая дороги, в одном
лишь спальном кимоно, при виде Исси внезапно пережила тот же прилив
родственных чувств, какой бывает в чужих краях от неожиданной встречи с
земляком. Охватившее ее здесь одиночество показалось вдруг не таким уж
страшным, и сердце вновь обрело опору. От избытка чувств она чуть не
бросилась к нему на грудь:
- Простите, братец, что так вас напугала!
- У меня все еще сердце колотится, правда. Вот, попробуй дотронься... -
Исси непринужденно взял руку Комае и приложил к своей груди.
Лицо Комае мгновенно вспыхнуло:
- Прошу вас, извините меня...
- Ладно. Сейчас поквитаемся.
- Но, братец, разве я не попросила прощения? Братец и сам виноват.
Молча здесь затаился...
Братец пристально смотрел на растрепавшиеся пряди ее волос, на
сбившиеся полы кимоно и, не отпуская руки Комае, рассказывал, что в честь
окончания театрального сезона в "Мэйдзидза" он с несколькими актерами
сговорился поиграть здесь в цветочные карты, только вот отчего-то никто
больше пока не явился.
- Приятного вам вечера, братец!
- Ты это о чем?
- Как о чем? Интересно, с кем вы здесь. С вас угощение, когда вернемся
в Токио.
- А ты-то сама! Уж прости меня, ты тут потихоньку от всех уединилась с
кем-то, а я помешал...
Комае стало вдруг очень горько, и она уцепилась за рукав Исси, который
на этом собирался ее оставить:
- Мне так плохо! Братец, пожалейте меня, пожалуйста!
- Но ты ведь останешься на ночь... Увидимся потом.
- Никого здесь нет, правда! Меня бросили совсем одну...
- Вот как? Значит, только ты и я, вдвоем... Хозяйка ведь уехала по
каким-то делам на побережье.
- Да? И хозяйки нет?
Когда она представила себе, что вокруг никого нет, просторный дом
показался ей вдруг еще безмолвнее. В залитом последними жаркими летними
лучами саду, видневшемуся из окна коридора, не только в пределах ограды, но
и за ней, на улице, не слышно было никаких звуков, кроме пения цикад и звона