"Майкл Кандель. Космическая опера " - читать интересную книгу автора

в реанимацию. "Святотатство, - кричали слушатели. - Святотатство!" О
происшествии писали все европейские газеты; последовало длительное судебное
разбирательство.

Акт 4

Оркестровая интерлюдия, с ненавязчивым светопредставлением а-ля Вагнер
на лиловом фоне, подготавливает смену атмосферы. Когда поднимается занавес,
мы вновь оказываемся в кузовных мастерских космопорта Вюффон. Механики
радостно рихтуют изъязвленный метеоритами корпус, а Бобби, Петро, Фред и еще
несколько человек подметают пол и полируют медные настольные лампы, ведь
именно сегодня ожидается визит губернатора Соединенных Астероидов. Бобби
выглядит понуро. Мы не можем догадаться о его мыслях или планах, но ясно
одно - что-то его мучает. Петро пытается разговорить его, но безуспешно.
За сценой звучат голоса, потом - слаженный топот множества ног. Это
свита губернатора. Они поют: "Посторонитесь, мы большие шишки". Гремит
маршевая музыка, на сцене выстраиваются стражники с флагами, и входит Дарг
Бхар. Он задрапирован мехами, увешан аляповатыми ожерельями. Рядом с ним -
сестра Бобби, Беата. Бобби замирает, не в силах глаз от нее отвести. Он
сразу понимает, что Беата не в себе. Она словно одурманена. Глаза ее
расширены. На ней глубоко декольтированное платьице черной кожи с разрезом и
фривольные переводнушки. Не начал ли подлый Бхар уже творить над ней свои
сладострастные злодейства? Бобби стискивает кулаки. Видно, что его так и
подмывает схватиться за оружие. "Какая мука, - поет он вполголоса. - Если я
поддамся этому почти неудержимому импульсу негодования, то наверняка
погибну, да и Беату не спасу. Но не могу же я вот так стоять и ничего не
делать. Ах, будь здесь мудрый доктор Кабрини - он бы помог мне советом".
Бобби еще не знает, что молекулярного биолога больше нет в живых, (а мы
только сейчас узнаем, что он вообще его знал).
Бхар поет о своем намерении править всей звездной системой, а
когда-нибудь и галактикой. Да, он негодяй, но песня звучит подкупающе, ведь
он обращается к недобитому задире в каждом из нас. Стражники подхватывают
рефрен: "Власть - лучший возбудитель". Несмотря на всю серьезность, в этом
номере проскальзывают игривые нотки оперетт Гилберта и Салливана. Воистину
Дэвидсон был бы не Дэвидсон без таких перепадов настроения и глубоких
противоречий.
Бобби удается отозвать сестру в сторону, и в красивом, искусно
построенном дуэте шепотом - Дэвидсон написал эти партии в разных
тональностях, что подчеркивает невозможность коммуникации между героями -
Бобби поет: "Я не могу тебе позволить такое сотворить с собой", а Беата
отвечает: "Не нужно мне твое братское благословение, я могу делать все, что
хочу. Я теперь женщина". - "Женщина - или генетический робот?" - огрызается
Бобби. В ответ Беата заводит подозрительно вялый распевный речитатив,
который подтверждает худшие опасения Бобби: "Женщина, робот - какая разница,
если ты отдала мужчине все, что могла".
Хайрам Бак усматривает здесь намек композитора на его третью жену
Клариссу, в это время проходившую курс лечения от навязчивой страсти к
семейному шнауцеру (между прочим, суке). Но даже если и так, что с того?
Грубые таблоидные подробности не могут объяснить великого искусства. Личная
жизнь композитора действительно порой напоминала мыльную оперу, но на его