"Сергей Каледин. Поп и работник (Сцены приходского быта)" - читать интересную книгу автора

набиралось, да ведь какая в пяток ветчина! В пятницу лучше на рыбе ехать.
Она встала на колени, раскрыла обшарпанный кухонный шкафчик, который был в
сторожке за стол. Банок внутри стояло много, да все не то: икра кабачковая,
икра баклажановая, сгущенка, шпроты, - да и колбаска кооперативная по
одиннадцать рублей - полешко залежалось. Рыбы в шкафчике не было. Вера
Ивановна подвигала банки... неужто всю сожрали?.. Выходит, всю... А-а,
не-ет, вона икра минтай! С чайком пойдет за милую душу, скользкая и зуб не
надо. Вера Ивановна отрезала ломоть хлеба, корки обломила, намазала икрой.
Поспел чайник. Она кинула в чашку четверть ложечки бразильского, в катышках,
растворимого кофе - тоже для давления - и туда же свежей заварки со
слоном.
Шура тем временем уже поела и долизывала блюдце из-под молока, чем
растрогала Веру Ивановну.
- Еще попей молочка.
Но Шура демонстративно отсела подальше от стола. Вера Ивановна выждала
и как бы незаинтересованно напомнила:
- А чего ж помянуть-то не помянула, отсела, ровно гостья? Помяни, раз
покушала.
Шура не реагировала, прикрываясь глухотой. Вера Ивановна усилила голос:
- Слышь, чего говорю-то?! Шу-ра! Помяни давай! Шура нехотя встала,
повернулась к иконам, замерла.
- Ну, чего стоишь попусту? - Вера Ивановна слегка ткнула нищенку в
спину. - Чего молчишь?
Шура повернула к старосте сморщенное в злобе лицо, забурчала под нос
что-то грубое, вроде как даже по-матери.
- Ишь ты, - ухмыльнулась Вера Ивановна. - Дуется, как пузырь
дождевой. Ну-ка мне!
Шура повернулась к иконам.
- Помяни, Господи, усопшую Акулину, вечная память, вечный покой!..
(Это про мать Веры Ивановны.) Помяни, Господи, усопшего Ивана, вечная
память, вечный покой. (Про отца.) Помяни, Господи, убившего Иоанна...
- Не убившего - убиенного. Сколько раз говорено!
- Убиенного Иоанна, вечная память, вечный покой... Все, - не
оборачиваясь к ненавистной хозяйке, проворчала Шура. - Помянула.
Рукавом офицерского кителя Вера Ивановна смахнула слезу с глаз, которая
всегда выползала на словах "убившего Иоанна", потому что то был ее сын Ваня,
разбившийся несколько лет назад по пьяному делу на грузовике в день своего
пятидесятилетия. После похорон она уже на постоянно переселилась в церковь.
- Ивановна-а!.. - послышалось за дверью.
Катя-телефонистка, заместительница Веры Ивановны, прибыла для помощи --
печь просфоры.
- Шура, иди в трапезную! - засуетилась Вера Ивановна. - Катерина вон
приехала, мешать нам будешь.
- Все гонют, гонют... - заныла Шура, собирая манатки в узелок. --
Никакого спокою... Повешаюсь, а там как знаете... Три поклона - и
повешаюсь, и сами тогда разбирайтесь...
Шура, набычившись, головой вперед подалась из сторожки, чуть не сбив с
ног входящую Катю.
- Шурка-то прям как гоночная стала, - усмехнулась та, стягивая
телогрейку. - А я, дура, таблеток от головы нажралась, да не тех сослепу,