"Андрей Калганов. Родина слонов ("Шаман всея Руси" #2) " - читать интересную книгу автора

удачу, и решил: настало время о себе позаботиться. Награбить добра побольше,
пока возможно. Оборотить добро в дирхемы да и сбежать в Византию с одним из
ромейских купцов (к Филиппу многие ромеи наведывались, и Ловкач, не будь
дурак, свел полезные знакомства). Чего ему делать на Полянщине-то, с
мужичьем сиволапым якшаться? Ловкач видел, какие статные купцы ромейские,
как лоснятся от довольства. А чем он хуже? С богатством, поди, и он купцом
стать может, хоромы из камня, про какие Филипп рассказывал, выстроит, птиц
диковинных с пышными хвостами заведет. Правда, у птиц тех, со слов родича,
голос дурной, зато красивы... И сад с деревами разными у него будет, а в
саду том девы в белых одеждах, слух пением услаждать мастерицы. А может, и
не только пением, он ведь от своих богов отказываться не намерен, а боги
всякое позволяют... Здесь же скоро красные петухи по весям поскачут.
Полыхнет земля полянская... Чего зазря пропадать-то?
Но жизнь распорядилась иначе. Появился на посаде неприметный мужичонка,
в подмастерьях у кожевника перебивался. Наведался тот мужичонка к детинцу да
дождался, пока Ловкач из ворот один появится; верно, долго ждать пришлось. А
как увидел княжьего ближника, заступил дорогу и вещицу тайную показал -
железный кругляш, в центре волчья пасть, а от пасти лучи расходятся, как в
Перуновом обереге. По тому знаку всякому послушнику братства лютичей
надлежало выполнить, что велит его предъявитель. Мужичонка повелел, чтобы
Ловкач народ мутить принялся. Чтобы обирал веси после того, как там уже
побывали княжьи мытари. Обирал до последней нитки, да с жестокостью, да под
видом княжьих кметей. Чтобы палил непокорных да сек мечами и чтобы с бабами
вой безобразили.
Выполнить повеление оказалось несложно. Слава за Ловкачом утвердилась,
что богатство к нему само липнет. Собрал ватагу из воев, на все готовых ради
наживы, да потихоньку начал промышлять по весям, огораживаясь именем князя.
Поляне и пикнуть боялись. До поры до времени... Дошли-таки слухи, не до
князя, до тиуна княжьего Любомира. Тиун как-то отправился с дружиной в
полюдье да в одной веси прознал, будто бы уже кто-то приходил от князя.
Пришлось Ловкачовой ватаге затаиться.
Ну ничего. Теперь, когда всяк, кто мало-мальски о себе печется, Куяб
грабит, Ловкач свое наверстает. Весельчак, Хорь, Нетопырь и Мясник ему в том
помогут. Жаль только, что Отец Горечи не позволил ему уйти от Истомы.
Ничего, придет истинный господин Ловкача к власти, небось не обидит.
Пятеро всадников спешились за полстрелища от двора Филиппа. Копыта
коней были обмотаны тряпьем, но кони не птицы, летать не умеют, а раз так -
чуткое ухо услышит топот. Лучше поберечься. Береженого Род бережет!
- Как уговаривались, - бросил Ловкач головорезу по прозвищу Мясник, -
услышите свист, ворветесь в ворота, я их отопру. Да глядите, не мешкайте...
Единственный глаз Мясника (на другом красовалось бельмо) злобно
сощурился.
- Не боись, авось, сдюжим.
Кряжистый, горбатый, с обожженным лицом, Мясник казался злобным духом,
вырвавшимся из нижнего мира. Сходство с нечистым усиливали всклокоченная
рыжая шевелюра и цепь, обмотанная вокруг пояса. Эту цепь Мясник предпочитал
самому лучшему мечу и орудовал ею с завидной сноровкой.
"Небось в Византии таких упырей не водится", - с тоской подумал Ловкач
и отер вдруг вспотевшие ладони о холщовые штаны.
- Ну, я пошел...